Все преподаватели в институте поражали Вилю своей тихой дореволюционной, чеховской, учтивостью, интеллигентностью и необычайно широким кругозором и начитанностью. Преподаватели наук точных и общественных учтиво ставили в зачетку хорошие оценки и огорчались, что не поставили оценку отличную. Преподаватели зубрительных предметов учтиво отдавали Виле зачетку и вежливо предлагали прийти в следующий раз.

Уже на первом курсе, чтобы юные козероги поняли, куда они попали, им подсунули предмет под названием «Технология металлов» и опустили Вилю, витающего в высоких сферах ядерной физики, электроники и другой научной фантастики к токарным, фрезерным и другим станкам, резцам и механизмам. Оказалось, что это тоже наука, и в ней есть свои углы заточки, посадки и допуски. Все это Вилен должен был изучить и кое о чем из изученного написать на зачете.

Преподаватель по фамилии Сахов и по имени Александр Симонович медленно прохаживался между рядами, заглядывал в листочки зачетников и комментировал увиденное.

В основном он видел не тронутые пастой шариковых ручек белые листы бумаги.

– Хорошокин уже на пути к зачету, – обрадованно прокомментировал две неуверенные строчки Хорошокина Сахов. Второй комментарий был еще более оптимистичным. У Хорошокина появилось еще три строки, а Сахов назвал это хорошей предпосылкой.

Голос и интонация Александра Симоновича показались Вилену подозрительно знакомыми…

– А теперь пойдет к доске и нам споет самая красивая, самая умная девочка, – голосом Александра Симоновича говорил учитель пения Александр Матфеевич. – Давай, Хорошокин Виля, спой нам про родимый край.

«Какая я тебе красивая девочка, я некрасивый мальчик», – злился Виля, выходил к доске, и слова песни о любимом крае и звуки ее музыки напрочь вымывались злостью из головы Вилена.

– То березка, то рябина, Украина над рекой, – ломающимся голосом, соревнуясь с баяном, путая слова и ноты, пропевал Виля ненавистную пионерскую песню.

– Какая еще Украина над рекой, Хорошокин?

– Как это какая, край родной навек любимый.

– Нет на Украине ни березок, ни рябин…

Спас Вилена от дурацких шуток Матфеича дитя оттепели КВН.

Покатилось это дитя снежным комом от Москвы до самых до окраин, и накрыли дитя и снежный ком веселую и находчивую часть жителей Серебрянска стремительным домкратом.

Веселые стали объединяться в кавээновские стайки, а находчивые эти стайки возглавили и устроили соревнования. По всем серебрянским предприятиям и учреждениям пронесся кавээновский смерч. Залетел он и в центральную районную больницу. И веселые врачи и медсестры решили, что самым веселым и находчивым является папа Вили.

Почему они так решили, Виля не понимал.

Может, потому что у них была самая большая библиотека в Серебрянске, может, потому что отец выписывал «Литературную газету» и журналы «Наука и жизнь» и «Знание – сила», а может, просто отец знал много армянских и еврейских анекдотов и разбавлял ими политинформации.

Сопровождать музыкой выступления больничной команды пригласили Вилиного учителя пения Александра Матфеича.

И сразу же хорошенькой и умненькой девочкой стал добрый, заторможенный гигант Вова Татаровский.

Других шуток у учителя пения не было.

Впрочем, еще одну шутку он отчебучил, а может, отчечетил, когда сбежал от жены с десятиклассницей то ли на БАМ, то ли на целину, то ли на другие стройки социализма. Благо баянисты с десятиклассницами были нужны везде.

Сладостная лихорадка КВН охватила Серебрянск. Билеты в серебрянский театр распределялись по спискам. Легче было достать билет на концерт заехавшего случайно в Серебрянск Кобзона. Виля стал классной знаменитостью. Он мог провести несколько друзей за кулисы.