Так Виля Хорошокин с помощью женитьбы на Тоне Плохишкиной и опыта ее папы получил свои первые квадратные метры и прописку в большом и очень красивом городе.

С момента получения квартиры в ней началось собирание растущей семьи Плохишкиных и их многочисленной родни.

Баба Дуня, из-за которой тесть взял квартиру на первом этаже, до переезда не дожила.

Жаль, тесть так любил рассказывать, как все семейство Плохишкиных, и Вилен в их числе, будет по очереди, вывозить бабу Дуню на прогулку и как удобно это будет делать с первого этажа. Тесть вообще рассказывал много привлекательного о счастливой дружной жизни большого семейства Плохишкиных и Вилена в их числе.

– Это очень удобно, – говорил тесть.

– Надо тебе новые ботинки, на деньги – иди покупай, нужен мне новый костюм – иди в магазин выбирай. Родится у вас ребенок – тут же мы всей семьей коляску справим. Кстати, насчет ребенка. Скоро распределение. Зашлют Тоньку на севера, что делать будешь?

– Не знаю, – сказал Виля.

– А ты ребеночка заделай, с пузом ее никуда не сошлют, здесь оставят.

– Твой папа сказал, что нам пора делать ребеночка, – сказал вечером Вилен Тоне, – а то у тебя институт такой, запросто на севера сошлют.

– Раз папа сказал, давай делать, – согласилась Тоня.

Аккурат к распределению Тоня ходила с пузом, и ее не выкинули на север, а оставили трудиться в большом красивом городе.

В институте Вилена всех имеющих городскую прописку разбирали предприятия большого красивого города. Вилена тоже взяли на одно из них. Но до распределения нужно было еще не вылететь из института и защитить диплом.

Хорошокин готовился к суду и очень волновался. Он должен был представлять интересы дочери, проявить снисходительность к жене и сыну и дать добровольное согласие на выписку любимой доченьки из гнезда, в котором она никогда не жила. Но этого было мало. Дочь должна была доказать, что ей есть где жить в Америке и она не останется на улице в этом полицейском государстве.

К просьбе папы дочь отнеслась небрежно, и документы, присланные дочерью, показались адвокату неубедительными. Требовались более веские доказательства наличия собственного дома, работы, мужа и троих детей. Какие это должны быть доказательства адвокат не знала, но чувствовала, что чего-то не хватает. Чувствовала она правильно. Оказалось, что не хватает апостиля на подписи деревенского американского нотариуса. Это объяснил специалист по международному юридическому праву.

Хорошокин расстроился и даже немножко обиделся на дочь. Не для того он практически проливал свою кровь в коридорах и подвалах института, зубами цеплялся за каждый заваленный предмет и сдавал его. Не для того мыкался по общагам и дворницким. Не для того женился в столь юном возрасте, чтобы теперь дочь не вспомнила про апостиль, про который отец писал ей в письме. Да не для того…

Уже с третьего курса в здании бывшего офицерского корпуса Конногвардейского полка вместо общеобразовательных физик, математик, черчений и начерталок Вилена стали обучать предметам, о существовании которых он раньше не догадывался. Из всех аудиторий и лабораторий на него набросились и потребовали их изучить: электроника и машины и механизмы, вычислительная техника и квантовая механика, биохимия и даже анатомия. Но главными были предметы по электронному медицинскому оборудованию.

Вообще все науки, которые были впихнуты в Вилена за время счастливой незабываемой студенческой жизни, можно было разделить на три группы: науки точные, науки зубрительные и науки общественные. Первые и последние давались Вилену сравнительно легко. Науки зубрительные давались Вилену плохо, так как из-за своей врожденной трусости шпаргалками он не пользовался, а зубрительной памятью не обладал. Приходилось брать упорством. Именно благодаря зубрительным наукам Вилен не единожды мог вылететь из института, и каждая такая возможность была неповторима.