– Мистер Клемент! Прошу вас! В прошлый раз у вас здорово получилось, – приободрил доктор.

Зал дружно поприветствовал: «Давай, Эдди!»

Взгляды Хадсон и Хант снова пересеклись.

Молодой Эдвард Клемент определённо был настроен на откровения. Получив поощрительную похвалу от доктора Бланта в прошлый раз, он готов был с уверенностью выступить со своим монологом и на этом собрании.

Придя впервые на собрание около двух месяцев назад, он был замечен как фигура, несущая отрицательный заряд энергии. Угрюмое выражение его лица вкупе с его плотным телосложением и отсутствием шеи создало у всех впечатление, как о некоем маньяке-мяснике. Крылья его ноздрей были постоянно напряжены. Многие тогда задавались вопросом «А не ошибся ли он группой?». Хоть доктор Блант и пытался затрагивать и «лечить» резкие вспышки гнева, тем не менее, профиль группы был заточен для лиц, кто плотно увяз в трясине депрессивных эмоций. Однако, спустя буквально пару сеансов, группа увидела в Эдварде довольно приятного человека. Он не боялся ведать о своих проблемах незнакомым людям, чем и расположил их к себе. Почти всех.

– Всем привет!

– Привет, Эдди, – отозвалась группа.

– Как вы знаете, со мной произошёл страшный случай. Вернее, не со мной самим, а с моим другом.

– Расскажите о нём, Мистер Клемент, – попросил доктор Блант.

Рассказывая свою историю, молодой Мистер Клемент делал акцент на то, какой сильной была его привязанность к его другу. Он мог подолгу описывать свой трепет, что он испытывал к нему и свою печаль, что пропитала его насквозь, когда его друг умер. Однако, Эдди Клемент никогда прежде не рассказывал ничего о нём самом. Каким он был, кем он был. Известно было только его имя – Макс.

– Приходилось ли вам когда-нибудь видеть в чьих-либо глазах искреннюю любовь и преданность? – уверенно начал мистер Клемент. – Современный мир практически стёр и опошлил понятия и о первом, и о втором. Нынче всё только на словах…

– Эд, кем был твой друг? – прервал его голос из зала.

– Всё, что мы видим по телевизору – это всё фальшь и обман. – Продолжил Эдди. – Люди навязывают нам свои сюжеты в фильмах, якобы пропитанные любовью, а в действительности, это истории, высосанные из пальца, придуманные кучкой бесчувственных идиотов методом выкрикивания друг другу строчек развития событий в киноленте с их точки зрения. Уверен, им не доводилось любить. Их никогда не любили.

– Мистер Клемент, по-моему, вы немного отошли от темы, – поправил Блант.

– Люди…

– Какие люди? Вы о ком? – доктор с интересом взглянул на собеседника.

– Люди, они…

– И что же?

– Они не способны так любить, – впервые за его выступления на собрании у него появился ком в горле и в воздухе повисла тишина. Глаза Эдди заблестели, он сомкнул веки и по его щекам скатились слёзы.

– Мистер Клемент, поделитесь с нами, о чём вы сейчас думаете, что происходит у вас на душе? Поведайте нам. Поведайте мне, – доктор был озадачен ходом развития их беседы, и он всячески пытался подтолкнуть мистера Клемент продолжить его монолог.

– Люди напридумывали сотни и тысячи способов охарактеризовать свои чувства, свою любовь. А знали ли они что это за чувство? Может это им всего лишь казалось любовью? А знали ли они что значит быть преданным?

В группе послышались перешёптывания. Через мгновение снова воцарилась тишина. Каждый из присутствующих в недоумении смотрел на Эдди. Взгляды некоторых были ему настолько неприятны, что буквально поедали его. В воздухе застыла вопрошающая интрига.

Переведя дыхание, Клемент решил закончить свой монолог:

– Моего друга звали Макс. И мне будет его не хватать.