Но против моды не попрёшь, и молодежь упрямо ставит эксперименты над собой. Той молодой роженице не повезло. Случилось осложнение: открылось кровотечение. Денег на дорогого врача у неё не было, но она всё же приехала в самую доступную платную клинику. Врач сделал всё, что мог, но было слишком поздно. Спасти девушку не удалось. Она умерлапосле родов. Ребёнка спасли и позже передали отцу. Ещё долго шло разбирательство и искали виновных. Но жизнь человека уже не вернуть. Пятно на репутации из-за смерти клиентки так просто не смоешь.

Моего энтузиазма рожать в самой доступной, хоть и платной, клинике поубавилось. Нас убеждали, что специалисты там отличные. Этот случай единичный.

Всё равно было не по себе.

В этом деле не обошлось без шумного разбирательства, клинику закрыли на пару лет. Сейчас, конечно, уже всё поутихло, и там работают профессионалы, специалисты высокого уровня. Тем не менее из-за подпорченной репутации цены ниже в несколько раз и статус сильно пострадал. Нам показалось, что наша доверенная доула пытается нас убедить помочь поднять репутацию клиники своим выбором.

Даже это не стало для меня аргументом. Я доверяла своей интуиции, а она неумолимо шептала про лучшую клинику, где летальных исходов не было и есть банк крови. На всякий случай.

Это были непростые дни. Первое испытание веры, борьба с сомнениями, желание всё бросить, пока ещё ничего не оплатили. Но мечта и дух авантюризма победили, и мы продолжили подготовку.

Отмели самый дешёвый вариант. Мы знали, что есть надёжная клиника, без единого летального исхода со специалистамисамого высокого класса. Дорого, но надёжно.

Таких гарантий мне хотелось.

Дело в том, что в голове постоянно всплывала тема смерти. Сорокалетний рубеж сам по себе – кризис. Переход. Смерть –Возрождение. Из одного состояния в другое. Из молодости в зрелость.

А рождение ребенка –это не только испытание, это жертва. Я понимаю, что сейчас медицина шагнула далеко и смертность снизилась. Но в любом случае в момент родов женщина уязвима, как никогда.И эта мысль, как заноза, сидела в моей голове. Против древних инстинктов не попрёшь. Надо признать: МНЕ было СТРАШНО рожать.

Первые затяжные роды и травма сына, вторые роды с асфиксией и капельницами в реанимации–вот что я помнила отчётливо, чем ближе подходил срок.

Я жутко боялась, что с малышом что-то случится. Ещё до идеи с Мексикой я думала о том, как в этот раз предусмотреть всё и выбрать самый оптимальный вариант?

Живыми картинками одно за другим вставали воспоминания.

Далёкий 1998 год. Мой первенец не спешил. Я одна на весь этаж роддома. Врачи празднуют, им дали зарплату, которую задерживали месяцами. Им не до меня.

А мне было жутко плохо. Болючая капельница с окситоцином действует, даже капая мимо. Схватки усиливаются. Вену вздуло пузырём. Я лежу после эпидуралки. Ноги обездвижены, а схватки всё сильнее. Я всё равно их прекрасно чувствую. Неимоверная боль. На мои крики никто не подходит. Жуткое чувство одиночества и страха сдохнуть тут, так и не родив.

Между схватками я, как могу, успокаиваю себя и малыша. Как сумасшедшая, разговариваю сама с собой. Иногда почти в бреду. В конце концов всё подошло к финалу.

Я на своих ногах дошла до родовой и очень быстро встретилась с первенцем. В родах сын получил травму шеи, но мне никто ничего не сказал. Зачем портить статистику?

Через три дня выписали. О том, как я выхаживала моего сыночка–отдельная история. Хорошо, что обошлось без инвалидности.

Наученная горьким опытом, я хотела перестраховаться, рожая второго сына. Мы уже могли позволить себе отдельную палату и акушерку. И, кажется, всё предусмотрели и обсудили. Но акушерка нас обманула и, по закону подлости, я попала рожать в её смену. Так зачем же упускать возможность двойной оплаты? Я опять рожала в одиночестве. Только с той разницей, что отделение было забито под завязку. Рожениц много. А бригад всего две. Они, милые, бегали в пене, от одной к другой, принимали роды по одному и по двое, кто как успевал.