Сшитая из кевларика броня для простоты называлась кевриковой и высоко ценилась за пределами Тала. Разумеется, так же, как псы из Пита не продавали плантистам свою защиту, плантисты Тала не продавали им свою.

Амдэ перестал бы себя уважать, если бы за десять лет в Пустоши не обзавелся комплектом такой брони. С виду простая жилетка, а на деле сотня слоев кевларика, удобно сидела на его груди. Эта броня, а также татуировка раба неразрывно связывали Амдэ с плантистами. Как настоящий блудный сын, он не мог уйти далеко от своей альма-матер, постоянно возвращался обратно. Но не в плен, конечно, а за новыми запасами корума.

– Начинают, – шепнул он скорпиону.

В ста метрах перед ним начиналась торжественная церемония открытия первого двигательного завода плантистов. Памятуя о прошлых неудачах, охранники отошли как можно дальше, и у самого завода осталась только парочка технарей. Торчащая над землей часть фабрики представляла собой небольшой домик с приборами и станками, почти что без стен, с выходным люком конвейера. Техники последний раз проверили трубы, насосы и ушли на другую сторону этого собранного из разных частей Франкенштейна.

– Похоже, земли между Талом и Питом скоро наполнятся кровью. Если у них получится – быть войне.

Амдэ глянул на скорпиона, и тот расстроенно покачал головой.

Потом следопыт вновь посмотрел в бинокль и насторожился. Что-то изменилось. Он не мог понять, что именно его встревожило в боковой стенке завода, но интуиция подсказывала, что дело было в одной из труб. Компрессор высокого давления оказался отсоединен от основной цепи. Возможно, были и другие изменения.

– Чертовщина какая-то. Там же никто не проходил. Все техники на другой стороне.

Он еще несколько секунд всматривался через бинокль и заметил необычный блеск на земле в паре метров от фабрики. Какая-то побрякушка бликовала по солнце.

– Что-то ценное, – смекнул следопыт. – Странно, почему я раньше этого не заметил.

Едва он успел договорить, как раздался взрыв. Стоило техникам дернуть рычаг запуска, и завод сразу взлетел на воздух, отправился к праотцам, забрав с собой и души инженеров. Неожиданный грохот привел за собой и взрывную волну, с головой накрывшую следопыта. Когда он пришел в себя и вновь посмотрел в бинокль, на месте завода рдело пламя, очень хорошо дополняя собой красный фон неба. Оранжевая земля плавно тянулась к укрытию Амдэ и дальше за его спину, пока снова не переходила в пылающее море залива. Одна и та же палитра, из раза в раз.

– Еще минус один завод, – пробормотал он.

Никто из техников не выжил. Охранники не спешили возвращаться к горящей фабрике, и следопыт позабыл о них. Шокированный взрывом, он потерял концентрацию и пошел вперед, прямо к сверкающей на солнце безделушке в паре метров от новых руин. Вывернутая наизнанку фабрика пыталась кряхтеть механизмами. Агрегаты неспешно постукивали и замирали один за другим. Так умирает левиафан.

Блеск загадочной штуковины затерялся в отсветах пламени, но Амдэ помнил ее примерное местоположение, прибежал туда и принялся водить руками по запыленной земле. Он поднимал один загадочный обломок за другим, пытался понять, светятся ли они. Наконец под всем этим обгоревшим хламом Амдэ нашел кольцо. Идеально отполированный перстень.

– Вот что блестело, – сказал он скорпиону. – Готов поспорить, побрякушку уронил тот, кто учинил этот взрыв.

«Цок-цок?»

– Не знаю. Невидимка какой-то.

«Цок-цок-цок».

– Такой же плащ-хамелеон, как у меня? Может быть. Тогда понятно, почему никто его не заметил. Но этот незнакомец не такой уж крутой, раз обронил перстень. Смотри, на нем какой-то знак.