Следопыт посмотрел через дырку в стене одной из черниц. По сторонам от прохода тянулись две грядки с тофелем. Через каждый метр росли подвязанные веревками к потолку побеги, возле которых сидели связанные рабы. Тонкие трубки тянулись от их вен к корневой системе растений. Между рядами ходили охранники и следили за порядком, иногда поливали тофель и давали попить невольникам. Безумие, что кто-то соглашается на такое по доброй воле, но жизнь в Пустоши без еды и чистой воды для многих очень быстро заканчивается гибелью.

– Сюда нам не вломиться, – сглотнул Амдэ. – Проще спереть корум с завода.

Они пошли дальше. Черницы тянулись одна за другой, стояла жуткая тишина, и каждый звук отдавался в ушах со всей точностью его составляющих. Следопыт слышал, как хрустят сапоги надзирателей, как капает вода с подбородков рабов, даже как растет тофель. Без шума тяжелых машин Амдэ стало сложнее скрываться. Теперь каждый шаг приходилось делать с осторожностью, осматривая землю перед собой на наличие сухого шелестящего мусора. Мусор, конечно, был всюду, но в большинстве своем уже стоптался до неразличимой массы. Остерегаться следовало лишь нового пластикового хлама, разносимого ветром по Пустоши. Раньше по Земле летала пыльца цветов и деревьев, пчелы и бабочки, их опыляющие, а теперь летает лишь пластмассовый мусор, отравляющий своим углеводородным семенем саму жизнь.

Следуя параллельно берегу Огненного залива, Амдэ смог добраться до дробильных фабрик. Именно сюда свозили миазменные деревья с плантаций. На старых заводах их дробили и специальными электрическими фильтрами отсеивали корум. Судя по тому, что для производства килограмма этого удобрения требовалось вырастить, срубить и притащить сюда двести деревьев, стоимость его была в несколько раз выше цены человеческой крови, благо люди плодились и размножались намного проще, чем миазменные деревья.

Яркое солнце било прямо в затылок Амдэ, усиливая и без того сильный жар от полыхающего залива. В залив между тремя городами сливалось несметное количество топлива и нефтепродуктов, поэтому вода то и дело вспыхивала. Пит на востоке, Хель на севере и Тал на юге, каждый со своей спецификой производства, создавали между собой отвратительную аквасистему. В составе этой воды было все, кроме аквы, от которой осталось только название.

– Жарковато, – пожаловался Амдэ.

Скорпион благодаря своим навыкам выживания в пустыне легко переносил жару, но, в отличие от своего хозяина, очень сильно оголодал.

«Цок-цок».

– Знаю, вот он, корум, прямо перед нами. Скоро наешься.

Из десятка производящих удобрение заводов следопыт выбрал наименее охраняемый. Несколько плантистов с автоматами курили воздух, то есть вдыхали полной грудью. Неподалеку от них стояло два трактора – закованные в стальные пластины с шипами, они явно были созданиями цепных псов. Следопыту никто особо не объяснял, но после десяти лет жизни в Пустоши он понял, что плантисты дают псам еду в обмен на механизмы, которые производятся в Пите в огромных количествах. Очень часто Амдэ задумывался, почему бы Талу самому не начать создавать для себя машины? Мысль эта приходила в голову не только ему. Плантисты постоянно пытались починить свои разрушенные механические заводы, но мешал какой-то злой рок. Вот и теперь Амдэ стал свидетелем очередной попытки этих фермеров встать на путь индустриализации.

Немного западнее завода удобрений нарисовалась непривычная для этого места активность. Следопыт лежал на пригорке, пользуясь им как бруствером, чтобы безопасно наблюдать за плантистами. Он проходил этим путем много раз и знал, что в том месте нет никого работающего завода.