Из наблюдений в селе Недокура. Согласно опросу Быкова Пудована Андриановича, 1884 г. рождения: «Назем возили. Время пораньше 10 часов, в июне. У брата конь упал на колени. Гремело может, четверть часа. Метеор долговатый, более Солнца раза в 2—3. Цвета – как синий, как огонь. Как самолет летел. Звук страшный от него, гораздо страшнее грома» [22].

В село Заимка на Ангаре, в 40 км ниже Кежмы, был опрошен Сизых Анисим Алексеевич, 1896 г. рождения. По его словам, «…болид летел низко, с незначительным уклоном к горизонту… Тело показалось черным с огненным хвостом. Звуки были как взрывы. После того, как он пролетел, был сильный взрыв. Конь упал на колени. В деревне вылетели стекла. В хвосте был огонь, и летели искры. Взрывов было 3—4» [23].

В экспедиции к району падения метиорита Кринов Е.Л. обращает внимание на ожоги деревьев. На вершинах деревьев можно было видеть, что расположенные рядом толстые и совсем тонкие сучки, обломаны у концов и имеют обугливание. Особенность их состоит в том, излом всегда направлен книзу и идет косо [24. С. 82]. Для Е. Кринова это свидетельство того, что ожог произошел мгновенно, т. е. в результате последовавшего взрыва. Если бы пламя от обычного лесного пожара обожгло рядом расположенный толстый сучок, то тонкий сучок, очевидно, сгорел бы дотла. В котловине были обнаружены столбы лабазов, обожженные настолько, что с поверхности они оказалось сильно обугленными. Но столбы не сгорели, хотя были сухими. Факты указывают на то, что ожог был, но пожара не последовало.

Несколько  иной взгляд изложен в [25] на природу повреждения ветвей лиственницы, произрастающей непосредственно в районе разрушения и на расстоянии 5—6 км от эпицентра взрыва. Анализ каллуса (ткань, образующаяся у растений на поверхности поранения) и отмерших концах ветвей показал, что повреждение не имеет характера инфекционного поражения. Древесина ветвей во внутренней части имеют здоровую древесину, и только в отдельных местах наблюдаются участки гнили. Автором был сделан вывод о том, что повреждение у части ветвей лиственницы является результатом теплового ожога. Температура, при которой произошел ожог, вероятно, выше 300 °С. Могло быть более 1000 °С, если учитывать возможность мгновенного воздействия. На концах веток деревьев образовался температурный косой срез, произошло обугливание кончика высокой температурой. При одновременном воспламенении на большой площади лабаз не сгорел, вероятно, из-за недостатка кислорода.

По нашему мнению, по кронам деревьев проходил разрядный ток в контуре, охватывающим плазменное образование в атмосфере и поверхность земли. Исследователи явления не обращают внимания в рассказах очевидцев на ключевое обстоятельство: на колени падали представители одного типа домашних животных – лошади. В газете «Сибирская жизнь» от 14 августа 1908 г. сообщалось, что лошади падали на колени на Гавриловском прииске [24. С. 5]. Мы не приводим всех свидетельских показаний, но думаем, что падение происходило из-за удара током. Почему не было других типов животных, подвергшихся этому опасному воздействию? Ответ очевиден —металлические подковы прикреплены к копытам животных гвоздями, хорошо проводящими электрический ток. Действием зарядов плазмоида и токов ГЭЦ, на земной поверхности неравномерно распределялся электрический потенциал. В случае появления разности электрических потенциалов на поверхности земли, шаговое напряжение поражало лошадей. Подковы животного, контактируя с поверхностью, оказавшейся под напряжением, способствует снижению сопротивление и усилению тока, проходящего через ноги животного. Лошади чувствительны к прохождению электрического тока. Его действия на организм, вызывали судороги, поэтому животные падали на колени. Волосяной покров тела увеличивал сопротивление животного, упавшего на колени. Сила тока, проходящего через организм лошади, понижалась до безопасной величины. После пролета плазмоида, восстановилось прежнее поле, а шаговое напряжение исчезало.