– Тогда предлагаю завтра навестить этого Вельфа.

Готтольд кивнул. Механик продолжил:

– И все-таки мне потребуются ваши монеты. Нужен отрез холста и уголь, чтобы было где и чем рисовать чертежи.

– Что ты хочешь делать?

– Попробую собрать игрушку. Лучшую из тех, что вы видели.

***

Мастера-механики в прежнем мире Ореля так и не пришли к единому мнению, чем на самом деле являлся веркштейн – камнем или металлом. Он сочетал в себе признаки и того, и другого. С одной стороны, внешне и тактильно ощущался как минерал, наподобие гранита или базальта. Однако при должной обработке веркштейн становился пластичным и запоминал придаваемую форму, совсем как металл.

Выглядел веркштейн непримечательно – обычный серо-коричневый камень. Однако внутри содержалась скрытая сила. Если к минералу приложить металлический стержень, то через него начнет передаваться энергия. Способная привести в движение сложные механизм, состоявший из шестеренок, пружин и противовесов.

Орель крутил в руках небольшой, с половину указательного пальца, самородок. На ощупь тот был неожиданно гладким, словно отполированным. Готтольд сказал, что камень нашел ныряльщик, который обходил побережье во время отлива. Волны выкинули самородок на сушу. Но пришлось доплатить перекупщику, приближенному к дуксу Ризерду. Близнецы настояли, чтобы уважаемый человек мог подтвердить происхождение веркшетйна. С их репутацией это было важно.

Механик спрятал камень в поясной кошель. В очередной раз порадовался, что это чистый веркштейн, который можно носить близко к телу, не беспокоясь о последствиях. Потом повернул голову к молодому кузнецу Вельфу. Про себя отметил, что у того также один глаз был заменен на протез из веркштейнового стекла. Среди мастеров морской республики это оказалась популярной процедурой.

Тот изучал холст, натянутый на деревянную раму. Вельф водил пальцем по чертежу, сверялся с перечнем деталей. Достаточно долго, чтобы Орель успел заскучать. Наконец, кузнец отложил схему и заключил:

– Оно не имеет смысла. Не будет работать.

– А я говорю, что будет, – спокойно ответил механик.

– Двигаться-то станет. Только совершенно бестолково. Вот, смотри, где стержни подходят к плечам и бедрам. Просто начнет беспорядочно дрыгать руками и ногами. Как будто у куклы случилась пляска святого Антигона.

– Поверь, я знаю, что делаю. Просто возьми заказ. Заплачу вне зависимости от результата. Точнее, Готтольд заплатит.

На лице кузнеца все еще читалось сомнение. Он покосился на Виглера, но кукольник только пожал плечами, предлагая решать самому. Наконец, Вельф тяжело вздохнул и все же кивнул:

– Давай поработаем. Но из того, что вижу – предстоит много кропотливого труда. По срокам ничего не могу обещать. И заранее предупрежу, будет дорого.

Орель кивнул. По большому счету, ему было без разницы, сколько серебра придется отдать. Он намеревался продать получившийся механизм с трехкратной или даже четырехкратной наценкой. Но стоило проследить, что кузнец сделает все правильно. В Наяхафене еще не сложилась традиция производства небольших шестерней. И то, что местные могут принять за допустимую погрешность, на деле способно испортить всю игрушку.

– И еще одно условие, Вельф. Я буду работать над механизмом вместе с тобой. И при любом споре последнее слово останется самой

– А у тебя умения хватит? Не терплю, когда под руку говорят.

– Не сомневайся. На той стороне моря меня знают как отличного механика и мастера по работе с металлами.

Готтольд за спиной кузнеца часто замотал головой. Орель запнулся и понял, что увлекся и сказал лишнее. Но Вельф лишь чуть заметно скривился., Принял последнюю фразу Лехтмана за пустое хвастовство.