– Ближайший город, Гори, в трёх днях пути отсюда и то, если лететь на Ратиборе, – уже без смеха уточнила девушка.

– Лететь на Ратиборе, – несвязно повторил за ней Григорий, сильно взволнованный и растерянный.

Дея вдруг вся переменилась, смешливость и весёлость разом исчезли с её лица, она смотрела на Григория так трогательно, так нежно, словно мать смотрит на сладкий сон своего грудного дитя. Она чувствовала его каждой клеточкой тела, понимала все его переживания, мысли, страхи. Она не знала только, как ему всё сказать, чтобы успокоить, придать уверенности, силы. Конечно, она знала, откуда он, знала, что он здесь неслучайно, она всегда знала и верила, что он обязательно здесь объявится. Ей так много ему нужно рассказать, многое помочь вспомнить, но как правильно всё это сделать, чтобы не навредить ему? Если бы он умел читать по её лицу, то непременно увидел бы всё, что она в эту минуту чувствовала, как глубоки эти чувства и как ей трудно молчать и делать вид, что не понимает его. Но вместо всего этого она вновь спросила:

– Гори, так куда ты направляешься?

– Куда направляюсь? – переспросил он и тут же ответил: – Уже не знаю, милая Дея.

Она внимательно взглянула ему в глаза, в которых, кроме полной растерянности, витала его чистая, не тронутая мороком Душа, которая чудом сохранилась в его мире, Душа, которую она так долго искала, всем сердцем любила, ждала и надеялась, и которую наконец нашла. Всё это мигом пронеслось у неё в голове. Немного успокоившись, она совершенно серьёзно сказала:

– Гори, я знаю, почему ты здесь, знаю, что тебя волнует. Но, поверь мне, сейчас нет ни малейшей возможности тебе вернуться назад в твой мир.

– Почему? – растерянно, но спокойно спросил он.

– Потому что та поляна – портал, соединяющий два разных измерения, и ты прошёл через него.

Она неотрывно смотрела в глаза Григорию, пытаясь прочувствовать его состояние. На удивление, Григорий абсолютно адекватно воспринял новую информацию, и по всему чувствовалось, что он понимает, о чём идёт речь. Дея продолжила:

– Этот портал открывается не более чем на один час, а потом закрывается на полгода.

– Значит, – продолжил её мысль Григорий, – назад я смогу вернуться только через полгода?

– Да, милый Гори, – Дея впервые назвала его милым, но Григорий этого даже не заметил. Девушка продолжала говорить: – Однако не это главное.

– Если это не главное, то что тогда? – Григорий слегка побледнел, обречённо развёл в стороны руки и рассеянно посмотрел куда-то мимо Деи.

Дея заметно волновалась, но она уже не хотела останавливаться и продолжала:

– Там, откуда ты пришёл, и здесь, где сейчас находишься, время течёт по-разному.

Григорий внимательно слушал девушку, но взгляд его был таким, будто он её не видит и не слышит. Дея продолжала:

– Когда здесь минуют полгода, там, откуда ты пришёл, пройдёт два года с половиной.

Девушка смотрела на него настороженно и с некоторой тревогой. Не сказать правду она уже не могла, но и молчать была не в силах. «Правильно ли он меня услышал, всё ли понял?», – думала она, не отрывая взгляда от его лица.

Какое-то время они оба молчали. Сердце Григория учащённо стучало, а грудь высоко вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Спустя минуту Дея почти с мольбой в голосе спросила:

– Как ты, Гори?

– Не знаю, всё это так странно, – с некоторой растерянностью ответил Григорий. – С одной стороны, я вроде бы всё понимаю, а с другой – разум отказывается верить.

– Что ты обо всём этом думаешь? – продолжала допрос Дея.

Ей было очень важно мнение Григория. Важно было, чтобы у него не сорвало голову, чтобы он не впал в неконтролируемую панику или, наоборот, в депрессию, как это не раз случалось с другими представителями его мира.