У меня просто волосы встали дыбом, когда, пробежав несколько домов, я остановилась как вкопанная в нарастающей панике и полном непонимании, глядя на то, как женщины рыдали, падая на колени между домов, и били ладонями по льду, словно проклинали этим кого-то…

С каждой минутой их становилось все больше и больше.

Одна за другой они вскрикивали, глядя на небо, а затем начинали кричать, выть, рыдать… и в конце концов затянули какую-то унылую непередаваемую песню, от звуков которой у меня просто свело внутренности.

Мужчины тоже выходили из домов и выглядели бледными и потерянными.

Каждый из них смотрел на небо и просто менялся на глазах.

Поэтому и я запрокинула голову, пытаясь понять, что происходит, и ощущая, как кровь отливает от лица, оставляя в сердце ужас и немую пустоту…

…в Северном сиянии яркой полосой горел красный след…

******************************

– Вы не можете отдать Иниру!

– Ты все видела своими глазами, Алула. Духи призывают ее, чтобы исполнить свой долг.

Я пыталась прорваться к подруге и понимала, что мне просто не дают этого сделать!

Шесть лет я жила среди инуитов и ни дня не чувствовала себя здесь лишней или чужой, и вот настал день, когда впервые провели черту, давая мне понять, чтобы в этот раз я не мешалась. И не лезла.

Потому что не понимала и не принимала того, что они собирались сделать.

– Это просто безумие!

Меня начинало трясти от ужаса и того, что я видела в глазах каждой из женщин, которые теперь были в юрте повитухи, что едва вмещала в себя всех желающих попрощаться с дочерью шамана, которую в ночь должны были отвезти на смерть.

Они были непреклонны.

И были готовы отпустить ее, потому что так было принято у них.

А еще я видела то, что больше никто не пытался скрывать, – осуждение.

На меня смотрели, обвиняя в том, что случилось с лучшей подругой.

Потому что я видела Туунбака и осталась живой.

И накликала этим беду на инуитов.

Разве не об этом говорил сам Туунбак этой ночью?..

– Позвольте мне увидеть подругу! – я кинулась к повитухе, хватая ее за холодные морщинистые руки, и видела в ее глазах смирение и теплоту.

Никто не собирался бороться за девушку и идти против демона.

– Не береди ее душу еще сильнее, дочка. Инире и без того тяжело… Дай ей проститься с этим миром и исполнить долг, ради которого она была рождена.

Нет, меня никто не слышал!

Никто даже не хотел понять того, что мы могли бы встать на защиту Иниры.

Все вместе!

Плечом к плечу!

В последнем порыве сделать хоть что-нибудь я кинулась в дом Иниры – туда, где был Ата, окруженный молчаливыми расстроенными мужчинами.

Они не пытались преградить мне дорогу, но и не выходили, когда я с порога подлетела к нему, заглядывая в потухшие глаза и с огромной болью видя, как он постарел и осунулся буквально за пару часов, потому что эта ночь высасывала из него всю жизнь.

Она забирала того, кого он любил больше всего на свете, – дочь.

– Не отдавайте Иниру, Ата!

Я сжала руки мужчины, отмечая, что сейчас они были просто ледяными, хотя всегда были такими горячими… почти как у демона, когда тот касался меня.

Мужчина не отстранился, не попытался меня оттолкнуть или повысить голос, только закрыл глаза, потому что не хотел показывать дрожащих слез.

– …такова судьба, дочка, – выдохнул он хрипло и едва слышно, а мне захотелось закричать. Встряхнуть его и крикнуть, что нельзя вот так просто сдаваться!

Ведь если был шанс на спасение – значит, его нужно было использовать!

– Дайте мне время! Я найду Туунбака и уговорю его не забирать Иниру!

Мои слова мужчины восприняли неровным, рваным гулом голосов, в каждом из которых можно было услышать недоверие и возмущение, что я посмела сказать такое вслух.