Туунбак смотрел на меня голубыми глазами.

Осмысленным прямым взором, который не часто можно встретить даже среди людей.

Смотрел глазами, которыми я бредила два долгих года!

– …голубоглазый, – прошептала я, оседая на лед и ощущая, что становлюсь тяжелее всей вселенной от этого взгляда, пробивающего до самого нутра и пускающего по венам жар.

Больше я ничего не могла говорить.

И дышать не могла.

Только рассматривала его огромными глазами, стараясь впитать в себя каждую черточку, каждый изгиб, чтобы понять, кто он такой.

Чтобы попытаться объяснить самой себе, почему сквозь пелену страха и шока я все равно ощущаю снова эту предательскую дрожь по всему телу, отчего колени начинали дрожать и подгибаться, даже если я лежала на льду.

Эти непередаваемые эмоции.

Незабываемые.

Те, что заставляли меня искать этот взгляд снова и снова среди белых медведей.

И вот я встретила его… но теперь не знала, что делать.

Нет, он определенно не был простым медведем.

Демоном?

Возможно.

Едва ли я могла в этой ситуации думать о чем-то и вспоминать легенды о страшном чудовище, пожирающем людей целиком ради забавы.

Я просто продолжала смотреть в его голубые глаза, отмечая, что и он рассматривает меня, не торопясь убивать.

Не торопясь подходить или что-нибудь предпринимать.

Создание стояло, словно заледенев, только продолжало дышать отрывисто и хрипло. Словно иногда он задерживал дыхание в себе, а потом делал несколько рваных выдохов.

И я никак не могла понять, почему это происходит.

– …ты ранен? – прошептала я одними губами, почти не издавая звука, но застыла, потому что голубые глаза тут же остановились на моих губах, а черный зрачок ахнул и стал расползаться.

Будь его глаза черными, как у всех обычных полярных медведей, – это было бы едва ли заметно.

Но сейчас, когда я терялась в этом идеальном голубом полотне, стало еще страшнее.

Что с ним происходило и чем все это могло грозить мне?

Лишь в минуты близкой смерти, мы понимаем как сильно, оказывается, хотим жить…

Теперь и я понимала это, глядя в глаза своей смерти.

Такой необычной.

И отчего-то притягательной, даже несмотря на первородный ужас.

В какой-то момент мне показалось, что создание потянулось ко мне своей медвежьей большой мордой, даже если его огромные мощные лапы словно приросли ко льду и не сдвинулись.

Словно его влекло ко мне.

Тянуло.

…как и меня тянуло к нему все эти годы.

Это был странный момент.

Завораживающий своей искренностью и чистотой, несмотря на то, что вокруг лежали тела искалеченных людей.

И я замерла, не зная чего ожидать дальше и затаив дыхание.

Но демон неожиданно кинул взгляд поверх моего плеча. Звучно фыркнул, обдав мое лицо жаром, и просто ушел, сливаясь с ночью.

Словно его никогда и не было рядом.

Охотники-инуиты были рядом.

Теперь я отчетливо слышала их крики и свист, которым мужчины подгоняли собачьи упряжки, торопясь мне на помощь.

Уже спустя минуту они оказались в поле зрения, спрыгивая со снегоходов и упряжек буквально на ходу, еще до того, как они успевали остановиться, кидаясь ко мне с криками и глазами, полными страха.

И их можно было понять.

Я лежала на льду на боку, в окружении останков растерзанных крупных мужчин, кровь от которых растекалась по ледяной земле, не впитываясь, а тут же замерзая и превращаясь в замысловатые причудливые узоры.

– Жива! Она жива! Скорее, все сюда!

Я видела лица, узнавала их, но не могла реагировать на слова и вопросы, которыми меня засыпали, бережно поднимая и тут же укутывая в многочисленные шкуры, чтобы согреть и привести в чувство.

– Кажется, не ранена! Алу, ты слышишь меня, дочка?

С трудом и большим усилием я смогла сконцентрироваться, когда услышала родной и встревоженный голос шамана рядом с собой.