– А я-то думала, что ты целиком и полностью будешь на его стороне. Из-за особенного отношения.

На лице Иниры отразилась грусть, и я понимала ее, тут же загрустив тоже.

– Мое отношение – это моя беда, Алу. И на мои мозги все это никак не влияет. Ни один человек не способен пройти босиком по льду Арктики и не оставить после себя кровавые следы, каким бы закаленным ни был. Просто Хант этого не знает.

Я быстро заморгала, и сердце снова заколотилось часто-часто.

– Что за следы ты видела?

– Очевидно, что человека. Но я не понимаю, КАК он смог пройти и не примерзнуть к порогу, хотя бы когда выходил из дома!

– Следы были прямо у порога?

– Нет, у окна. Вот того, – Инира кивнула на окно, которое было как раз напротив моей кровати, а на мне вдруг выступила «гусиная кожа».

И я не была уверена, что дело было в температуре и слабости.

Выходит, он наблюдал за тем, как я сплю?

– …кажется, пора повесить занавески, – пробормотала я, теряясь все больше и больше от происходящего вокруг.

– Но знаешь, что меня еще удивляет, ила? – задумчиво потерла подбородок Инира. – Как он смог войти, пока рядом с тобой были все псы и даже Доча? Они бы и близко не подпустили к тебе никого чужого! Значит, входил кто-то, кого они знали?..

Это тоже мало походило на правду.

Хотя бы потому, что аромат этого незнакомца был слишком новым и необычным для меня.

Но вопрос оставался все-таки открытым.

И ответов не было.

– Эту ночь будем ночевать в моем доме, Алу! Как бы там ни было и кто бы ни приходил, а мне это совсем не нравится! – нахмурилась Инира, но я лишь с мягкой улыбкой покачала головой.

– Если бы этот человек хотел причинить мне вред, то сделал бы это этой ночью, ила. А если ничего не произошло, то и бояться мне нечего.

Я бы не смогла признаться подруге, что меня охватывала дрожь при воспоминании о том, как он прикасался ко мне.

Нет, он определенно не опасен для меня.

В этом сомнений не было.

– И потом, теперь я буду начеку и не дам вот так просто войти в мой дом снова.

Инира лишь поджала свои пухлые губы и сокрушенно покачала головой, а потом неожиданно тихо проговорила:

– …знаешь, когда Хант сказал, что это был он, я так хотела поверить, что он приходил ради меня. Мы полночи с ним переписывались…

Столько боли и безысходности было в ее словах, что я потянулась и крепко обняла подругу, понимая, что в этой ситуации мы с ней бессильны.

Обычаи и традиции инуитов составляли очень важную часть их современной жизни.

Часто, приезжая на материк в большой город раз году в день рождения мамы, я сталкивалась с мнением о том, что эскимосы живут как в каменном веке и ничего у них не меняется с годами и приходом высоких технологий.

Люди в больших городах по-прежнему считали, что эскимосы – это грязные, дурно пахнущие варвары, которые пьют молоко оленей и завывают свои странные песни, которые не представляют, что такое связь и современная медицина.

Они очень удивлялись, когда я рассказывала им, что у каждого эскимоса обязательно есть сотовый телефон, а их дети так же смотрят на планшетах мультики перед сном, как и городские дети.

Что в Гренландии есть все необходимое, что завозится, как правило, на больших атомных ледоколах или вертолетами, дети так же учатся в школах, а пожилые так же сидят в медучреждениях, чтобы им оказали должную помощь.

Единственная разница между нами – людьми с материка – и инуитами была в том, что они чтили своих предков и не забывали, чему их учили деды и прадеды.

Они берегли свою культуру, оставляя ее неизменной и нетронутой прогрессом ради своих детей и внуков.

И за это я их любила и искренне уважала.