Апологет патриархальных ценностей, Дмитрий принципиально не желал снимать угол, утверждал, что жена должна уживаться с его родителями. Аргументы, которые он приводил в пользу совместного проживания, выглядели весьма убедительно. «На какие шиши мы будем снимать жилье?», – задавал он здравый вопрос.

Капитолина не обладала здравомыслием мужа и не заглядывала так далеко. Она хотела быть женой и хозяйкой, но не желала быть невесткой. Не без оснований Капа считала, что свекровь подогревает ревность и недоверие единственного сына к жене, потому как сама не без греха. Известная истина: вор всех подозревает в воровстве, обманщику всюду мерещится ложь, а блуднице… Словом, отдельная жилплощадь Капитолине нужна была немедленно.

– Давай возьмем ипотеку,– умоляла она мужа.

– А ипотеку из каких шишей платить будем? – Отказы Ефимкина не отличались изобретательностью, так же как бегство Капитолины от мужа – оригинальностью.

В результате Ефимкин был низвергнут с высот с уничижительным ярлыком «бывший». Правда, расторгнуть брак Капитолина не спешила.

Капа легкомысленно пожала плечами:

– Вот как раз и подам на развод.

Стук каблуков по асфальту заставил Капу умолкнуть.

Прикрываясь зонтом, мимо неслась настоящая матрона, персонаж с наивного купеческого портрета: «бровьми союзна, губами чермлена, телом изобильна». Вся в сборках, воланах и рюшах. Старорежимная стрижка «под пуделя» на вьющихся волосах завершала образ.

Капитолина растянула рот в сладкой улыбке:

– Здравствуйте, Александра Даниловна!

– Капитолина, с приездом! Спешу, извини! – не останавливаясь, прокричала матрона. Сборки, воланы и рюши реяли, как флаги на празднике.

Ивона кивнула Александре и задержала взгляд на лице.

В первом приближении румяна оказались искусственными, но в целом Александра Даниловна источала здоровье и довольно легко несла свои килограммы.

– Это заместитель Соломончика, – просуфлировала подруга, когда зонт и рюши с воланами скрылись за елями.

– Она что, у грумера стрижется?

– Не знаю, у кого она стрижется, но Александра Даниловна тетка умная.

– Приберет к рукам она твоего Соломончика.

– Сейчас! – Капитолина и посмотрела покровительственным взглядом. Прозрачные серо-голубые глаза цветом напоминали склянку с водой в пасмурный день.

– Александра Даниловна у нас занята. У нее любовник есть. Между прочим, диетолог. У него своя клиника, «Древо жизни» называется.

– Что-то здесь не так, – поразмыслив, изрекла Ивона.

– Ты о чем?

– Ты не находишь странным, что у диетолога такая любовница? – поделилась сомнением Ивона.

Капа состроила гримасу:

– Может, ему худышки надоели в клинике, захотелось разнообразия! Может, он украинский хлопец, ему нужно, чтоб «бэрэшь в руки, маешь вещь».

Продолжать полемику Ивоне было лень. Она замерзла, губы у нее одеревенели, и хотелось только одного – поскорее попасть в номер.

Ивона зябко поежилась.

Под хмурым небом лениво мерцала стальным блеском озерная вода, затянутая клочьями тумана. Наступил штиль, ни один лист не шевелился. Птицы смолкли, прислушиваясь.

Еще никогда в жизни Ивона так остро не чувствовала свое одиночество.

Зачем она приехала сюда? Сменить обстановку? Лечить сердечные раны природой? Смешно. Притащила в дом отдыха свою хандру. Какая разница, где ты находишься, в провинциальном доме отдыха или на Ривьере, если в анамнезе и эпикризе у тебя стоит диагноз: неудачница. Аутсайдер. «Лузер»,– по выражению ее бывшего мужа.

Надо не обстановку менять, а себя. Только как??!

…Спасаясь от налетевшего пронизывающего ветра, Заридзе со Спасским ходко затрусили к парковке и нырнули в «ниссан» Маслакова.