Будто подслушав мысли Петровского, Роман Георгиевич перешел к деталям:

– Кто будет руководить Центром? Есть достойный кандидат?

– Так вот же, – похлопал по плечу приятеля Маслаков,– готовый управляющий. Его идея, у него клиника, ему и руководить Центром.

Петровский мысленно возблагодарил небеса, а Заридзе покосился на тарелки с разоренной закуской и с самым кротким видом спросил:

– А хозяйка дома отдыха, как ее, Александра? Она здесь неплохо развернулась, а?

Страйк! Валерий чуть в ладоши не захлопал. И уже открыл рот, чтобы поддержать Заридзе.

Переменчивая планида в лице инвестора вдруг подмигнула Валерию карим семитским глазом. Изучая прозрачную жидкость в стопке, Спасский криво усмехнулся:

– Хорошая шутка.

– Почему? – не понял Заридзе.

Стараясь не выдать своих чувств, Валерий посмотрел на Спасского. «Хлебнем мы с этим субъектом», – мелькнула пророческая мысль.

– Рома, мы же говорим об оздоровительном Центре премиум-класса. Директор должен быть лицом Центра, – жестко произнес Михаил. – А как эта твоя Александра может быть лицом? Сам подумай. На вкус и цвет, как говорится, товарища нет. Но это же ходячая антиреклама. Просто черный пиар какой-то для Центра!

Заридзе все понял и поскучнел.

– Да понял я, понял,– промямлил Роман Георгиевич, стыдливо прикрывая пивной животик.

Петровский похолодел. Вот он, злобный оскал капитализма. В глаза тебе улыбаются, а за спиной гадости делают! Бедная Шурка.

Роман Георгиевич сфокусировал взгляд на восходящей звезде диетологии.

– А она уже знает об этом? – Он мотнул крупной головой в сторону зарослей, за которыми скрылась Брусенская.

Петровский совсем приуныл, соображая, как он станет выкручиваться перед Шуркой. Черт его дернул обещать ей место директора Центра!

– Честно сказать, нет, не знает.

– Ну так решай этот вопрос, – отбросил сантименты Заридзе.

– Мне кажется, не стоит торопиться, – задумчиво обронил Маслаков. – Успеем сказать, время еще есть.

Спасский улыбнулся крокодильей улыбкой:

– Смотрите сами.

…После безвкусного, но обильного обеда Капитолина предложила прогуляться.

– Жирок растрясем, – не подумав, сказала она.

Предложение вызвало у Ивоны улыбку. Если кому и нужно было растрясти жирок, так это самой Капе. У Ивоны не было ни грамма лишнего, а злые языки вообще называли ее «вешалкой», «доской» и «глистой».

Погода стояла дождливая. Столовая находилась в другом здании, идти приходилось через лес. Кроссовки и без того были мокрыми, и Ивона пробовала уклониться, но не преуспела.

– Пока дождя нет, пойдем, ну Ивка, ну чего ты как неродная, – нудела Капа, и Ивона покорилась: Капитолине было легче уступить, чем отказать.

Дойдя до озера, подруги подстелили пакеты и устроились на скамейке. Ивона слушала резкие крики чаек и по большей части молчала.

Капитолина кормила уток и по обыкновению вещала:

– Когда-то это был санаторий авиации, летчики поправляли здесь здоровье. Авиабаза недалеко отсюда была. Отец с мамой в этом санатории и познакомились. Потом авиация развалилась,

санаторий бросили, и если б Соломончик не подсуетился, уже бы руины остались. Все здесь на Соломончике держится. Соломончик – это директор, – просветила подругу Капа, отламывая от булки и

бросая куски в озеро. – Кстати, он вдовец, но дедок еще крепкий. Лет на пять хватит. А может, и дольше. Может, замуж за него пойти?

– А что, ты уже развелась с Ефимкиным?

Дмитрий Ефимкин был участковым и по совместительству мужем Капитолины. Они познакомились, когда у Капы украли сумку с удостоверением ТРК. В звании героя и спасителя участковый Ефимкин пребывал недолго – его быстро повысили до звания мужа.