Собрав исчирканные листы со стола, Кузина ушла.

– Говорила же, нужно делать это в записи. – Точно подслушав мысли Петковой, Соловьева выключила приемник и подняла на Ивону когда-то карие глаза.

– Ну, что у тебя?

– У меня нездоровая суета вокруг «Белого озера», – коротко обрисовала ситуацию Петкова. – Слух прошел, что его хотят прикрыть. Персонал просит помощи.

Соловьева была известной конъюнктурщицей, Ивона сделала ставку на это и не промахнулась. Придвинув к себе увесистый талмуд, Ленсанн вписала карандашом два слова: «Белое озеро».

– Кадр на завтра Кузиной сделай, и ваяй свою нетленку. У тебя неделя.

Вернувшись в кабинет, Ивона скачала на компьютер записи из дома отдыха, сделала кадр в утренний выпуск и с чистой совестью отбыла домой.

По дороге она честно старалась обдумать название, идею и композицию передачи о «Белом озере».

Но в голову настойчиво лезла совсем другая идея – идея нового романа.

То есть сначала Ивона думала о доме отдыха и перипетиях вокруг него, про Александру Брусенскую и Петровского… И не заметила, как произошла подмена: герои стали тянуть одеяло на себя и тащить за собой Ивону в совершенно другой жанр.

… Замшелый Мафусаил, робкий, тихий Соломончик на поверку оказался волнорезом, о который разбивались все усилия Валерия. Ни о каком режиме cito, о котором мечтал Маслаков со товарищи, и речи не могло идти.

Петровский терпеливо втолковывал Мафусаилу: не принимать отдыхающих, готовить дом отдыха к капитальному ремонту. Старый пройдошливый директор кивал головой, опушенной белым пухом, и продолжал продавать путевки. Когда бы ни приехал Петровский, дом отдыха был набит отдыхающими.

В очередной приезд Валерий начал со столовой – она оказалась полной.

Постояльцы, небольшими отарами совершавшие променад по аллеям, буквально вывели Петровского из себя. «Демоны! Злодеи! Смерти моей хотите?», – ругался про себя Валерий.

Застав Соломончика на рабочем месте, Петровский сходу напустился на лукавого старика:

– Соломон Моисеевич! Вы должны были готовить помещения к ремонту! Мы договаривались, что вы освободите от мебели номера на втором этаже. Так или нет, Соломон Моисеевич? – Валерий навис над директорским столом.

Соломончик сощурил подслеповатые глазки.

– Голубчик, – промямлил он, – скажите на милость, куда мы должны девать мебель?

– Распродажу устройте, раздайте нищим, передайте в дар детским домам, на свалку отправьте этот инвентарь, к черту, – куда хотите! – Петровский хлопнул по столу ладонью, так что Соломончик зажмурился. – Соломон Моисеевич, это партизанщина! Саботаж!

Петровский ожидал, что изнеженный в бесконфликтной атмосфере дома отдыха Соломон Моисеевич оскорбится и хлопнет дверью, но не тут-то было. Вместо этого старичок захлопал лысыми веками, обезоруживающе улыбнулся и прошелестел скрипучим голоском:

– Голубчик, я стараюсь, но дел много. Мне бы ваши годы…

Петровский вдруг остыл.

Этак никаких нервов не хватит. Таким манером он превратится в невротика и психопата.

Пора подключать «административный ресурс», пусть отрабатывает свою часть договора.

Валерий на мгновение представил, в каких выражениях ответит Маслаков на предложение решить проблему. «Ничего ты без меня не можешь», «Что бы ты без меня делал?», – Петровский прямо слышал голос приятеля. А потом Андрей распишет свои заслуги перед инвестором. Номенклатура, одним словом.

Плевать, пусть что угодно говорит, лишь бы польза была, решил Валерий.

Он позвал Маслакова на ужин в ресторанчик в старом центре с изысканной кухней – это была взятка, но скупость, как известно, в таких делах неуместна.

– Ну как там, В «Белом озере»? Начал ремонт? – абсолютно серьезно спросил Андрей.