Девушки отправились в громадное помещение, где после медицинского осмотра им выдали лопаты и мотыги, которые оказались слишком тяжелы для Татьяны. Их даже подвезли автобусом на Варшавский вокзал, где они должны были пересесть на военные грузовики, отправлявшиеся в Лугу. Татьяна вообразила было, что это такие же бронированные автомобили, которые перевозили картины из Эрмитажа. Но машины оказались обыкновенными полуторками, с кузовами, обтянутыми брезентом защитного цвета. Такие постоянно курсировали по Ленинграду.

Вместе с ней и Зиной в кузов набилось человек сорок. Но перед этим солдаты погрузили в грузовик какие-то ящики. Что ж, по крайней мере будет на чем сидеть.

– Что в них? – спросила Татьяна.

Солдат ухмыльнулся:

– Гранаты.

Татьяна поспешно вскочила.

Процессия из семи грузовиков направилась на юг, по шоссе, ведущему к Луге. В Гатчине им велели сойти и сесть на военный эшелон.

– Здорово! – обрадовалась Татьяна. – Значит, мы можем сойти раньше, в Толмачево, верно?

– Ты никак спятила! – удивилась Зина. – Нам же нужно в Лугу.

– Знаю. Мы выйдем раньше, а потом сядем на другой поезд и доберемся до Луги.

– Ни за что.

– Ну пожалуйста, Зина, мне позарез нужно в Толмачево. Я должна найти брата.

Зина широко открытыми глазами уставилась на Татьяну.

– Таня! Когда ты сказала, что немцы заняли Минск, разве я просила тебя поехать со мной искать сестру? – процедила она, поджав губы. Маленькие темные глазки негодующе посверкивали.

– Нет, но я не считаю, что немцы заняли Толмачево. Надежда еще есть.

– Никуда я не пойду, – наотрез отказалась Зина. – Поеду со всеми в Лугу, помогать нашим солдатам. Не хочу, чтобы меня расстреляли как дезертира.

– Зина! Как ты можешь быть дезертиром?! Ты ведь доброволец! Пожалуйста, поедем со мной!

– Ни за что на свете! – буркнула Зина, отворачиваясь.

– Как хочешь. Но я выйду.

Старшина просунул голову в дверь и крикнул Александру, что его хочет видеть полковник Степанов.

Полковник что-то писал в толстой тетради и выглядел еще более измученным, чем три дня назад.

Александр терпеливо ждал. Полковник поднял голову, и Белов увидел черные мешки под глазами и осунувшееся лицо с обтянутыми кожей скулами. Должно быть, нелегко ему пришлось!

– Старший лейтенант, прости, что так долго, но боюсь, что у меня не слишком хорошие новости.

– Ясно.

Полковник опустил глаза.

– Положение в Новгороде было отчаянным. Когда оказалось, что немцы окружают близлежащие деревни, наши собрали подростков из лагерей около Луги и Толмачева и поставили их рыть окопы. Один из таких лагерей был в Доготине. Мне ничего не известно лично о Павле Метанове, но… – Полковник откашлялся. – Сам знаешь, наступление немцев было молниеносным. Такого мы не ожидали.

Александру показалось, что он слышит голос диктора по радио. Те же интонации. Тот же фальшивый оптимизм.

– И что же?

– Немцы прошли мимо Новгорода.

– А что случилось с мальчишками?

– Это все, что мне удалось узнать. Остальное неясно. Кстати, кем вам приходится этот мальчик?

– Сын моих хороших знакомых.

– Что-то личное?

Александр смущенно моргнул:

– Да, товарищ полковник.

Полковник помолчал, играя ручкой и отводя глаза.

– Видишь ли, Белов, – выдавил он наконец, – мне вправду нечего тебе сказать. Немцы проутюжили Новгород танками. Помнишь полковника Янова? Он погиб. Немцы расстреливали без разбора как штатских, так и военных, грабили дома, а потом подожгли город.

Не отходя от стола, не сводя взгляда с полковника Степанова, Александр спокойно осведомился:

– Я верно понял: Красная армия послала подростков в бой?

Степанов медленно поднялся:

– Кажется, вы указываете нам, что делать и как вести войну, товарищ старший лейтенант?