Он обернулся ко мне.

– А это возможно? Ведь прошёл уже год.

Я коснулась рукой гранитной стенки и ответила:

– Кажется, здесь не так многолюдно. Попробую.

Закрыв глаза, я стала колдовать. Это напоминало чистку луковицы: я пробиралась через наслоения новых событий к старым. Я точно знала время, точно знала человека. Но здесь происходило слишком много. Чем глубже, тем меньше я могла разглядеть. Я слышала лишь смутное эхо, которое подавляли более новые слои.

Ощутив, что силы снова покидают меня, я открыла глаза.

– Нет, не получается. Мне сложно заглядывать так далеко в прошлое.

Паша кивнул и взял меня за руку. Но когда мы поднялись по лестнице, мой взгляд упёрся в золотистый купол Исаакиевского собора и опустился к высокой фигуре на коне, возвышающейся через дорогу от нас.

– Постой, первая жертва была найдена напротив Медного всадника?

– Ну да.

– Того, который по ночам бродит по городу? Не похоже на совпадение!

– Максимально не похоже, – нахмурившись, согласился Паша.

В голову пришла неожиданная и нелепая мысль. Я даже сбилась с шага.

– Ты думаешь о том же, о чём и я?

– Сомневаюсь. – Он взглянул на меня.

– А что, если убивает сам Медный всадник?

Вслух это прозвучало ещё более абсурдно, чем у меня в голове. Но Паша не засмеялся.

– Ты же понимаешь, что статуя не может действовать сама по себе? – медленно проговорил он. – Даже если предположить… Ею кто-то управляет. Какой-то человек, которого нам и нужно найти.

Но ноги уже сами собой несли меня к памятнику.

– И если рассуждать логически, трёхметровый мужик на коне не может убивать незаметно, – продолжал Паша, не отставая от меня. – Он создаёт страшный шум, его фотографируют, он максимально привлекает внимание.

Звучало правдоподобно.

– Всё равно нужно пойти и осмотреть памятник! – не сдавалась я.

– Как ты собираешься это сделать? Полезешь на камень на глазах у молодожёнов?

Возле Всадника действительно фотографировалась нарядная пара. Тут было классическое место для свадебных фото. Но меня это не остановило.

– Напомни мне, в какое время произошли убийства? – Я уже решительно переходила дорогу.

– В три-четыре часа утра.

Всем было известно, что Пётр предпочитает начинать променад в три часа ночи.

Теперь даже Паша задумался.

Мы подошли к Медному всаднику. Громада памятника возвышалась, окружённая невысокой живой изгородью. Как и всегда, Пётр стремился вперёд с простёртой над землёй рукой, подняв коня на дыбы. Но сейчас я присмотрелась к нему повнимательнее, будто в первый раз, и глаза коня показались мне безумными, а вся его морда с раздувающимися ноздрями – жуткой.

Я решительно перешагнула кусты. Паша остался за чертой. Люди вокруг возмущённо зашумели, но инквизитор громко сказал что-то о следственном эксперименте. Наверное, и удостоверение в ход пустил.

Быстро подойдя вплотную, я положила руку на Гром-камень, на котором стояла статуя. Но проблема была в том, что камень не мог мне помочь. Во время ночных прогулок Петра он оставался на месте. Мне нужно было прикоснуться к самому императору или хотя бы к его коню.

Я знала, что это в принципе возможно, потому что подростки порой баловались таким образом. Существовала даже примета для выпускников близлежащих училищ – потереть на удачу… кхм… тестикулы Петровского коня. Так что я с разбегу полезла на камень сзади, где он был пологим. Но мои навыки скалолаза оставляли желать лучшего: я потеряла равновесие и скатилась бы вниз, если бы не успела ухватиться за хвост бронзовой змеи, коварно подползшей к Петру.

Змея – тоже часть скульптуры, но я сомневалась, что всадник скачет по набережной, волоча её за собой. Так что, придерживаясь за змею, я кое-как встала на ноги и, потянувшись, ухватилась за кончик хвоста гигантского коня. Бронза немного нагрелась на весеннем солнце, так что прикосновение было даже приятным. Я сосредоточилась, чтобы выудить какую-нибудь информацию. Но напрасно: Медный всадник был чист.