С того момента отец больше не приходил к нему. По мере своего взросления Дерик все чаще стал замечать синяки на теле матери.

– Откуда у тебя эти синяки, мама?

– Я споткнулась в лесу, когда собирала хворост, милый. Твоей старой маме нужно просто быть внимательнее, – улыбалась она.

– Ты не старая! Ты очень красивая! – ему было уже семь лет, и он твердо знал, что его мама – самая красивая на земле. – Вот Ацу – она старая. А ты – нет! И теперь я сам буду собирать хворост.

Старуха Ацу приходила к ним каждую неделю, приносила из поселения сплетни и молоко. Коровы и козы не жаловали их с мамой дом, поэтому Дерик с Лоркой питались овощами и фруктами со своего сада, орехами, грибами и ягодами, которые в изобилии росли у кромки Покаянного леса. Дерик не любил молоко, а мама очень любила. Они садились вместе со старой Ацу на теплом прибрежном песке океана Аитейна с двумя большими чашками: в одной было молоко для мамы, в другой – крепкий травяной чай для Ацу. И болтали до рассвета. Ацу рассказывала интересные истории о том, что происходит в Родарии и в большом мире. О том, что мудрейшие вачаны обеспокоены хрупкостью равновесия в Вайядарии и что грядут большие перемены в Окутных землях, что близок час развала великой Вайядарии на Родарию и Варрок. Дерик засыпал прямо у ног матери под шум прибоя и негромкие разговоры женщин.

Как-то раз мальчик услышал, как Ацу сказала маме: «Беги, Лорка, иначе он убьет тебя». В тот день они проснулись, и Дерик заметил, что у мамы большой синяк на пол-лица и она не может поднять руку – локоть распух и посинел. Мама обмотала через плечо кусок материи и подвесила на ней больную руку. «Куда бы я ни ушла, Ацу, он найдет меня, – негромко ответила мама. – Разве что податься в Химкары. Но я не могу подвергать Дерика такой опасности и обречь его на вечные скитания по неприступным горам. Да и здесь ему лучше всего. Его он не тронет… Я сказала – Химкары? Так вот, я думаю, что он найдет меня даже в бесконечных лабиринтах лютых скал – я связана намертво, Ацу. Он связал меня». Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом старуха кивнула и больше об этом не заговаривала. Дерик посмотрел внимательно на маму и не заметил на ней никаких веревок. Взрослые иногда говорят очень странные вещи.

Ему было уже восемь лет той весной, когда мама пропала. Утром Дерик не нашел ее ни в саду, ни у моря. Он ждал ее до обеда у дверей, потом пошел в Покаянный лес. Он кричал до хрипоты, но она так и не вышла. Тогда он решился и пошел к Белой Башне. Он встал внизу и позвал маму. Не отца. От страха мальчик не мог даже плакать. И впервые Башня открылась перед ним – стена раздвинулась прямо напротив того места, где он стоял, образовав широкий арочный проход. Дерик настолько удивился, что даже перестал бояться. Большой зал, открывшийся его взору, был без окон, открытый проход осветил два длинных деревянных стола, пару шкафов вдоль стен и камин. На полках стояла кухонная утварь, а на столах лежало несколько книг. Абсолютно все в помещении покрывал толстый слой пыли, даже книги. Казалось, тут никто не жил целые годы, если не десятилетия. Дерик заметил узкую лестницу вдоль стены. Крутые ступени вели на второй этаж. Ступив на нее, мальчик сразу понял, что лестницей пользовались – пыль и занесенный прибрежный песок сохранили множество крупных отпечатков ног, и сердце Дерика вновь забилось сильнее. Наверху оказалась еще одна комната немного меньшего размера. Мальчик с испугом оглядел несколько десятков пустующих кроватей, на которых, судя по паутине и вездесущей пыли, тоже много лет никто не спал. А лестница уходила все выше. Внезапно к нему пришло понимание, что он никогда больше не увидит свою маму. Дерик замер на ступенях, словно громом пораженный, пытаясь сделать вдох, и в этот миг сверху, словно с потолка, раздался громкий хриплый голос: