– Совсем-совсем никогда не пьёшь?

– Совсем никогда.

– Зачем тогда работаешь в алкогольном магазине?

Неужели поговорить больше не о чем!

– Просто интересно узнавать что-то новое.

– Давай не чокаясь, за отца!

Ещё лучше, зачем при постороннем человеке! Может, всё же вытащить водку? Но Алиша поднесла бокал ко рту, и он не стал разрушать момент. Да, десертное вино с жареной картошкой – гурманы! Но Алиша только лизнула. Мать выпила до дна.

– Надеюсь, он жалеет о случившимся! – она не закусывала.

– Ты о ком?

– О папашке твоём – предателе, о ком же ещё! Чем больше думаю об этом, тем сильнее возмущаюсь.

Это что-то новенькое. Раньше она так никогда не говорила. Десять лет уж прошло. С чего вдруг вспомнила? Или алкоголь разговорил? Ведь после ухода отца мать совсем не пила. Праздники они давным-давно вместе не отмечали. А когда приезжали с Маринкой, алкоголя на столе не было. Спасибо, подробности «предательства» не начала обсуждать при Алише. А та опять румяно улыбается. Может, маскируется, как осьминожка.

Он постелил Алише на диване, себе разложил кресло. Мать курила, закрывшись в кухне. И это ему тоже совершенно не понравилось. Как-то в этот раз всё кажется неправильным. Алиша попросила отвезти её завтра на центральную площадь. Мол, оттуда начнёт знакомство с городом.

Долго не мог заснуть. Скорее всего, от усталости или от переполнявших эмоций. Эмоции, опять же, признак усталости. Ни к чему усложнять! Есть рабочие моменты, которые надо решить. Вспомнил Марину. Дома должна ждать женщина, создающая необходимые для комфортного существования условия. А если этого нет, тогда и жены не надо. Бабские проблемы пусть обмусоливает с подружками или психологом. Он выполняет свои обязанности по обеспечению семьи. Строить карьеру – её личная инициатива. Мать заведовала столовой. Может, она и довела отца? Предприимчивая, энергичная и очень властная. Нет, спасибо! В его жизни всё должно быть просто и ясно. Может, в самом деле замутить с Алишей? На первый взгляд она более уравновешенная и неконфликтная, улыбается часто. Она идёт по жизни смеясь, она легка, как ветер…

Скрип. Хлоп. Шмяк. Бряк! Вот дерьмо, только заснул! В кухне кто-то шарит. Кто-кто, ясно – мать! Наверное, в темноте. Иначе бы так не гремела. Плачет, что ли? И почему так сильно воняет перегаром? Ладно, разберёмся со всем этим завтра.

До городской площади они не доехали. Как только Алиша увидела сквер с памятником Хабарову, попросила остановиться. Точно, оно самое! Как же тут, вероятно, красиво летом. Но и сейчас чувствуется мощная энергия места. Поднявшись к памятнику, осмотрелась и прикрыла глаза. Хорошо, но не то. Сбежала обратно по ступенькам. А вот и голубки! Пока доставала из сумки оставшийся мамин пирожок, коричневый голубь сел на плечо. Угощайтесь, милые пташки! Сидя на корточках, пирожок раскрошила. Специально его вчера на стол не выложила. Шаня говорит, подношению Хозяину должно быть домашним.

Однажды мама отправила её летом в детский лагерь. Первый и последний раз в жизни. Только переступив ворота, Алиша поняла, что место ей совершенно не нравится. Никакого источника ни на территории, ни в окрестностях. Несколько тонких, выживающих на жестоком солнцепёке деревцев, обшарпанные беседки – по одной сразу на несколько отрядов. Дальше по нарастающей – кормили не вкусно, воспитатели злые, с ребятами контакта не сложилось. Проникнувшись её страданиями, мама сжалилась и забрала на неделю раньше.

– Хозяина надо было прикормить! – сокрушалась Шаня, сидя на краю ванной, пока Алиша наслаждалась купанием.

– Как прикормить? Где его найти? Не видела я никакого хозяина! Почему ты мне раньше не сказала?