К одиннадцати часам вечера мы шли, облокотившись друг на друга, и сели в такси. Поездка недолгой, мы всё время держались за руки и смотрели на огни ночного города. Из-за выпитого вина я не испытывал стыда перед Кларис за свой небольшой беспорядок, да и она не обратила внимание на квартиру. Пока я разувался, Кларис стала искать подходящую атмосфере радиостанцию. Она решила остановиться на блюзе. Я подсел с двумя чашками, только вместо кофе там было вино.

– За нас. – Мы чокнулись.

– Ой, слушай, Джимми! – она положила руку мне на плечо. – Ты так и не рассказал про ту девушку, которой хотел сделать подарок в рождество. Как её звали…

– Кэт…

– И что случилось?

Допив вино, я положил руку на талию и прижал к себе. Так было легче вспоминать.

– Я копил деньги на подарок. Полгода работал, и решил в канун рождества подарить ожерелье, о котором она давно мечтала. Пришлось встать в 6 утра дабы занять очередь, долго выбирал и, наконец, купил дорогое серебрянное ожерелье с именной гравировкой. И вот, я бегу с этим свёртком в руках, но потом появился Майкл Браун. Слово за слово – началась потасовка, а через пару минут за нами гонится полицейский. Только когда я убежал, то нащупал дыру в кармане, где лежало ожерелье.

– О боже… Мне так жаль…

– На следующий день я пришёл к Кэт, и рассказал всё как есть. Думал, она меня поймёт. – я вытер глаза. – Но на её шее было что-то серебрянное с гравировкой “Любимой Кэт”. Ох, и много грубостей я тогда наговорил. Слушай, я тогда сильно посорился с родителями, и еле как сдал экзамены, плюс эта практика… За словами я не следил в тот вечер, как и она. “Как ты посмел присвоить заслугу Майкла себе? Ничего не добился, а теперь лжёшь в глаза” – я рассмеялся с горечью на сердце. – И где карма была в тот момент, когда мне разбили лицо тарелкой? Разве это справедливо? Месяцы работы в невыносимой клинике, а из-за этого урода я потерял деньги и…

– Джимми…

– Нет, послушай, дело не в ожерелье. Почему она так легко ему поверила? У меня на лице написано “лжец”? Так почему она так поступила?

– Джимми, ты меня пугаешь.

Кларис сжалась в кресле и смотрела на меня с широко открытыми глазами. Сам не понял, как обнаружил себя стоящим в гостинной с пустой бутылкой. Закрыв лицо руками, я успокоился и извинился, сев обратно в кресло.

– После часа ругани она вышвырнула меня на мороз. В канун рождества. Я встречал его один, с жутким похмельем на следующий день. – по моей щеке катилась слеза. – Мы не переписывались. Учится сейчас на адвоката, живёт где-то в Канаде. Это – всё, что я знаю. Ни один человек не принёс мне столько боли как Кэт. И что мне за люди попадаются? Шепард, Браун, Кэт… Может, именно из-за низ я стал грязным циником…

Кларис взяла мою руку, я взглянул в её глубокие и чистые глаза. Никто не смотрел на меня так, будто до меня есть дело.

– Я понимаю твою боль, Джимми. Если спросишь меня, мне кажется, твоя чёрная полоса закончилась.

Она крепк поцеловала меня, обхватив шею. Её помада была со вкусом черники, а тёплые руки крепко вцепились. Одно её присутствие сделало мой вечер. Рядом с Кларис я чувствовал, что живу. Когда она отодвинулась, она продолжала смотреть в глаза так, будто смотрела в космос. Её зрачки расширились, чёрные волосы легли на плечи, щёки покраснели. Я приобнял её, поцелова в лоб и мы стали безмятежно сидеть на старом диване. Радио играла романтическую мелодию, на небе сияли звёзды, в квартире стоял приглушённый свет настольной лампы. Мы лежали рядом в полной тишине, и в момент, когда она заснула на моём плече, в голове пробежала мысль: кажется, я влюбился.