– Ника! Девочка моя, что там за шум? – послышался голос Марии Константиновны.

– Всё-таки разбудили, – прошипела Вероника и громко ответила: – Всё нормально, Марь Константинна, это я себе кофе на кухне варила и нечаянно табурет задела. Спите, рано еще…

– Вот странно, разбитое окно не услышала, а наши голоса… Как же я сразу не догадалась! – и Вероника бросилась в прихожую. Сергей, ничего не понимая, пошел за ней.

Возле входной двери, которая была приоткрыта, она остановилась и обернулась к нему.

– Я так и знала. Он вышел, когда вы совали мне нашатырь под нос. Вы переключили внимание на меня, и он спокойно ушел. А когда вы вошли, он находился в комнате, в двух шагах от вас, просто стоял за дверью и дожидался удобного момента, – сказала Вероника.

– Детективами увлекаетесь? – съехидничал Антонов.

– Хотя бы и так. А у вас из-под носа, может быть, убийца ушел, – парировала Вероника. – Это такой психологический феномен – человек сконцентрирован на деталях и упускает из виду главный раздражитель…

– Ладно меня учить, – перебил ее следователь. – Знаю не хуже вас. Эту слепоту восприятия фокусники используют. И мошенники. Нас целый семестр по этому вопросу натаскивали.

– Видно, плохо натаскивали!

– Вероника, если мы сейчас не прекратим пикировку, то упустим время, а оно играет против нас, – примиряюще сказал Антонов.

– Ладно. Только замок теперь сами чинить будете.

Вероника закрыла дверь на цепочку. Оба направились из прихожей в комнату, но по пути их снова остановил голос Марии Константиновны:

– Ника, я слышу, ты с кем-то разговариваешь. Идите ко мне. Я все равно не сплю.

Они вошли в комнату к старушке. Она нисколько не удивилась появлению Антонова.

– Сереженька, как хорошо, что вы здесь. Именно вас мне и надо.

«Сереженька?!» Когда это они успели так подружиться?», – подумала Вероника, но вспомнила, что Мария Константиновна ко всем студентам относилась как к собственным детям и успокоилась. Видно, Антонов ассоциировался у нее с друзьями Лизы, а значит, был свой.

Головная боль нарастала, ее даже подташнивало, но она старалась держаться, боясь, что следователь упрячет ее в больницу.

Вероника села в кресло, Сергей – на табурет, стоявший у стола. Он был бледен и тоже выглядел уставшим. Да и не мудрено, за окном ночь сменяла предрассветная серость.

В отличие от них Мария Константиновна была выспавшейся и бодрой.

– Дети мои, я тут вот о чем подумала, – и она жестом показала Веронике, чтобы та приподняла подушку у нее под головой.

Устроившись поудобнее, Мария Константиновна посмотрела на Антонова и вздохнула:

– Как же ты мне юного Илюшу напоминаешь…

«Совсем у бабули мозги отшибает, – подумала Вероника, – сравнить Илью Аркадьевича со следаком! Ну, красавчик, этого не отнять, но в остальном…»

– Такой же статный, скромный, целеустремленный, – продолжала между тем ворковать Мария Константиновна. Сергей смутился:

– Спасибо на добром слове, только вы хотели нам рассказать о чем-то, – вернул он старушку в рамки «здесь и сейчас».

– Ах да. Я, кажется, знаю, что искал тот паршивец, который на мою Лизоньку напал.

– И что это? Ну, говорите же, Мария Константиновна, не тяните, – Вероника даже привстала.

– Ника, деточка, не торопи меня. Сначала я хочу, чтобы Сереженька принес одну вещь. Она лежит на антресолях в прихожей.

Антонов с готовностью направился в коридор, прихватив табурет.

– Здесь столько коробок! Какую доставать?

– Найди ту, на которой написано «ордена и медали», и неси сюда, – скомандовала Мария Константиновна.

Какое-то время было слышно, как Антонов что-то передвигает, грохочет утварью и чертыхается. Наконец он появился в дверях с жестяной коробкой среднего размера, по ходу вытирая с нее пыль рукавом пиджака.