Я смотрела на него как на жар-птицу. Все это звучит слишком хорошо и слишком плохо одновременно. Стараясь не заострять внимание на том, как остры его скулы, я прочистила усилием воли мозги и ответила:

–Мистер Фаррелл, я работаю в Лондонском музее пять дней в неделю. Что бы добраться сюда я арендовала автомобиль, но, если честно, такое не по карману практикантке на каждый день.

–Что ж, это звучит здраво и это действительно справедливое замечание, – кивнул он, – у меня в гараже полно разных автомобилей. Вы можете взять один из них в свое пользование, чтобы ездить на работу. И возвращаться назад.

Последние слова он сказал с такой властностью, что я даже поперхнулась вдохом. Что бы это могло значить?

–Если с этим возникнут трудности или неудобства, то мой водитель большую часть своего рабочего времени разводит петунии. Так что ему будет только в радость хоть иногда выполнять свои обязанности. Он может отвозить Вас в Лондон и забирать оттуда.

– Это невероятно щедрое предложение с Вашей стороны, – ответила я в растерянности, – и я говорю не только о Вашем водителе. Я говорю о предложении в целом. Но мне как-то неловко… Я знаю, что Вы живете уединенно и мне очень не хотелось бы стеснять Вас своим присутствием.

Я гордилась собой. У меня снова получается произнести длинные предложения, имеющие смысл.

–Если бы это было для меня существенной проблемой, то я бы этого не предложил, – резковато отвечал он.

– В таком случае большое спасибо за Вашу щедрость и за понимание. Особенно если учесть, что я показала себя не с лучшей стороны в самом начале нашего знакомства.

–Вы ошибаетесь, – прервал он меня.

–Что? – не поняла я.

–Вы ошибаетесь, – повторил он, – Именно то, как Вы показали себя во время нашего знакомства, позволило мне сделать это предложение о сотрудничестве.

Он был холоден, местами груб и резок. Но вместо того, чтобы понимать и видеть именно это, я видела такой уровень интереса моими делами, которого не видела ни от кого. А ведь мне всей душой помогали очень многие. Это было так странно и непонятно, что изрядно сбивало с толку. Он хотел мне помочь, хотя я откровенно не понимала почему. Он создал мне королевские условия для работы. Он был предельно вежлив на самом деле и ни капли не заносчив, хотя вполне мог себе это позволить и более неприветливое поведение.

–Я вижу, что Вы все еще сомневаетесь, – произнес он тихо, – я помогу Вам сомневаться еще немного сильнее, потому что сомнение рождает анализ, а анализ ведет к точности. Есть еще условия, которые не так категоричны, как первые, но тем не менее важны для меня.

Я придвинулась ближе к краю дивана, всем своим видом показывая, что я само внимание и серьезность.

– Вы не должны распространяться ни о чем, что увидите в поместье Фаррелл, – с расстановкой продолжил он, – как Вы заметили, я живу уединенно и ценю свой скрытный образ жизни. Никаких фото в соц сетях, никаких бесед с журналистами. Все что происходит внутри этих стен, должно остаться внутри этих стен. За исключением Ваших трудов с фолиантом разумеется.

–Мне бы и в голову не пришло таким образом ответить на всю благосклонность и доброту, что Вы оказываете мне, позволив работу с пластинами, – возмутилась я.

Его взгляд немного потеплел, что отозвалось целым табуном мурашек на моей коже.

–Я надеюсь, что Вы мне простите, если в ходе нашего сотрудничества будут появляться новые правила …– немного сомневаясь, продолжил он, и я снова превратилась все во внимание, – Я никогда не делал ничего подобного и встреча с Вами сегодня немного застала меня врасплох. Я могу не вспомнить какие-то важные моменты сходу, и это может прийти ко мне позже. Надеюсь, что какие-то несущественные дополнения не смутят Вас в будущем.