Дальше удары сыпались один за другим. Бородатые физиономии довольных боевиков расплылись в хищном оскале и лишь на лице амбала, который меня мутузил, читалась только ярость и отвращение. Я точно знал, что нельзя отбиваться, можно было только защищаться, прикрывая самые стратегические места. Если бы я только попытался отмахнуться, меня точно убили бы, не позволив даже подняться. А так просто избивали, а когда устали и насытились побоями, два бородача подхватили меня и бросили обратно в сарай. Кряхтя от боли и обиды, я старался просто лежать и не двигаться. Еле перетерпливая жуткую боль, я старался глубоко дышать не глубоко. Пошевелив конечностями, я просто убедился в отсутствии серьёзных травм и увечий. Прохлада земли понемногу обезболивала. Чуть позже мне снова скинули хлеб и воду. Но я уже был в дремлющем состоянии. Во сне боль была не такой острой и мучительной.

Я не знаю, сколько отлеживался, по ощущениям пару недель точно. Кормили, как всегда очень скудно. Но зато потом стали выпускать во двор просто посидеть на солнышке. Ближе к зиме дали новую работу. Стали отправлять пасти баранов с другими пастухами. Но внимательно следили за каждым моим шагом. У меня не было ни единого шанса убежать. Поверь, я пытался и прикидывал, но на тот момент это было без вариантов. Что я могу здесь один, в горной пустыне? Друзей нет, поддержки нет. Я здесь один, на чужой земле. Даже если я разозлюсь, раскидаю всех охранников и убегу в горы. Эти джигиты меня в раз выследят, догонят и наверняка уж прирежут. В общем, так бездумно рисковать я не мог и не имел никакого права. Ведь я знал, у меня есть дома моя любимая женщина, которая ждёт меня здоровым и самое главное живым. Так что, мысль побега меня не оставляла, но нужен был план. Очень надёжный и безопасный. Ведь проколоться даже на самой маломальской ерунде, было весьма глупо и опасно для жизни. И я ждал, просто терпеливо ждал. Так и шло еще примерно полтора года, точнее я не знаю, как понимаешь календаря и часов мне никто не давал. Привыкать я привык, но каждый день думал, как вернуться к тебе.

Вика смотрела на мужа, прикусив губу, чтобы не разрыдаться. Юрий прекратил рассказывать и притянул жену к себе на колени.

– Не плачь, малышка моя, теперь я дома и всё хорошо. Я с тобой!

– Расскажешь, что было дальше? – Вика прижалась к мужу и обняла его за шею, еле сдерживая слёзы.

– Расскажу, конечно. Но давай, наверное, завтра уже?

– Нет, если ты, конечно, не устал, то я хочу послушать сейчас, – Вика нежно поцеловала мужа.

– Ну, хорошо, тогда слушай. Жизнь продолжалась тоскливо и монотонно. Но примерно год назад в село, где я находился, боевики привезли девушку с матерью. Я видел, из своего ветхого сарая, как они выходили из машины, девушка плакала, а её мать стояла рядом, с абсолютно каменным лицом. Она и всё остальное время там ходила, как будто палку проглотила.

Юра иронично хмыкнул, чем вызвал улыбку на губах жены.

– Что уж там, в семье произошло у них, я не знаю, но видимо что-то очень серьёзное. Наверно насолила девчонка сильно своей родительнице. Мать оставила дочь под охраной и уехала, бедняжка так кричала, так умоляла, но всё без толку. Ну, эта женщина потом приехала, а потом очень часто уезжала в город, а её дочь оставалась в доме с бородатыми охранниками. Там, конечно, были старики, хозяин дома и его две жены. Там это нормально. Они часто спали днем, выдадут задание на день, вечером выходят, проверяют, поужинают и опять спать. И вот спустя какое-то время, я заметил, что девушка случайно увидела меня, и с того момента часто за мной украдкой подглядывала. Я на работу, она подглядывает, я с работы – она снова где-то рядом. И миленькая такая девчушка, на вид лет чуть больше двадцати.