Муравьиный рой в моей голове умирал за работой. Что-то с подкорки вынырнуло, булькнуло, и снова унеслось в глубину океанских расщелин. Но мне не суждено закончить образ прошлого – в замочной скважине слышалось железное бормотание. «Опять…» – глухим уставшим шепотом скользит в мыслях. Странно всё это… как может из ребёнка, настоящего ребёнка, вырасти нечто на меня похожее? Как все взрослые вообще ими стали? Но! что ещё сильнее беспокоит: каким образом жизнь извернулась, что из милой девочки, старательно заполняющей свой дневник первоклассницы, боявшейся испачкаться пока она ест – выросло это существо? Она стояла передо мной в своих привычных простеньких кедах, широких джинсах и аккуратно разорванной маечке ближе к правой груди. Прямые длинные волосы и аккуратный нос, маленькие, почти восточные глазки и уверенный, но тихий голос. Она смотрела на меня с явным нежеланием говорить и объяснять что-то. Хотя, она всегда так смотрит, как минимум последние два года. Снимаю свистящий чайник с плиты и говорю ей:

– Надолго в этот раз? – Пока я говорил, она успела подкатить ко лбу свои маленькие рыжие глазки.

– То есть так? Ни тебе «привет», ни еще чего? – тихо и заебано она ответила.

– Тебя не было семнадцать дней… Я волновался вообще-то. – вливаю кипяток в кружку к растворимому кофе.

– Оно и видно… Не спрашивай ничего, ладно? Я правда сильно устала. – она опускается на стул, упирается локтями в стол и кладёт свою маленькую головку себе на ладони.

– Где ты была? – сажусь на стул и оказываюсь напротив. Почти севшее за горизонт солнце напрямую светит в её лицо.

– Да ты, блять, издеваешься…

– Тебя не было семнадцать дней, а ты предлагаешь мне ничего не спрашивать? Не забыла, что мы женаты с тобой? – отхлебываю немного кофе и обжигаю себе язык.