Джослин Бруйяр полюбил туман. Что нелегко, когда при малейшей дымке за окном одноклассники зовут тебя Джослин Хмарь или дразнят Молочной Пенкой[9]. Но это было во Франции. В Нью-Йорке над его фамилией никто не смеялся.

Другое дело, если бы его звали Джослин Фог[10].

Он вышел из Пенхалигона, ломая голову над вечной загадкой: как завязать узелок на бумажном платке? Изобретатель клинексов упустил два важных момента: размер маловат, а материал непрочный. Рвется в клочки или сминается в катыш. Невозможно одновременно высморкаться и о чём-то не забыть.

Он лавировал в толпе по проспекту, уже привыкнув к странностям этого города, ставшего почти родным. Еще поражавшей его всякий раз деталью были сизые мазки голубей, так отрадно похожих на парижских.

Ему захотелось навести глянец на свои ботинки. Случай представился у «Мартиз Сода Спринг» на углу 99-й улицы. Юный чернокожий чистильщик, священнодействовавший на краешке тротуара, очень удивился, когда Джослин спросил, как его зовут. Обычно, когда он трудился, согнувшись в три погибели у ног клиентов, они стояли, погруженные в «Нью-Йорк Таймс», – если были одни. Или в разговор – если компанией.

– Робинсон, – ответил он. – Как Шугар Рэй Робинсон. Знаешь его?

– Боксера? А как же.

– Он лучший в мире.

– Лучший в мире – Марсель Сердан.

Паренек так и покатился со смеху. Хорошо было зубоскалить с такими зубками, круглыми и блестящими, как капельки. Может быть, он и на них наводил лоск.

– До встречи в июне! – фыркнул он, старательно начищая ботинки Джослина. – Спорим на ужин с Бэтменом, что Джейк Ламотта сотрет его в порошок?

– По рукам. Хоть я и не знаком лично с Бэтменом.

– Я тоже. Зато хорошо знаю «Хорн и Хардарт» на 7-й улице, – серьезно сказал мальчишка. – Если проиграешь, а ты точно проиграешь, поставишь мне три тройных порции жареной картошки «Джамбо».

– До встречи в июне. Или раньше, чтобы освежить глянец?

– Я здесь каждый день, – с достоинством отозвался мальчик, кладя в карман мелочь. – Тебя как зовут?

– Джо. А тебя?

– Джамп.

– Ты умеешь завязывать узелки на клинексе?

– Это тебе зачем – узелок на клинексе?

– На память. Знаешь, когда надо что-то не забыть. Но клинекс сразу разлетается в конфетти.

– Оторви уголок, всего и делов. Посмотришь и вспомнишь. Всё равно что узелок.

Джослин просиял.

– Как я сам не подумал!

– Узелок не завязал? – хихикнул мальчишка.

Они расстались, дружески хлопнув ладонями.

– Джейка Ламотту все зовут «Бешеный Бык». А ты своего Сердана как зовешь?

– Боксер, который выиграет мне пари.

Джослин побежал к метро. В вышине туман обезглавил небоскребы.

Через двадцать минут он был на углу 78-й улицы и столкнулся с Шик, которая бежала от Коламбуса.

– Как-то ты странно говоришь, – заметил он, когда они поздоровались.

Она провела полдня на записи ролика, рекламирующего очередное лекарство от кашля. После вошедшего в историю декабрьского снегопада[11] Нью-Йорк косила эпидемия гриппа.

– Сироп на основе мексиканских специй, – поделилась она голосом, который шел как будто из ушей. – Эта пакость сожгла мне голосовые связки. Уж я и горло полоскала, и горячее пила, всё без толку.

– Содовой? – предложил Джослин. – Воды с мятным сиропом?

– Не учи ученого, я сразу пошла в ближайший бар. – Она поморщилась. – Освещение там было – синие огни. Все клиенты выглядели смертельно больными. Я сбежала. В следующем заказала сандвич с индейкой.

Они уже подходили к крыльцу «Джибуле».

– И?..

– Как тебе сказать? Мне показалось, что индейка у повара кончилась и он зажарил неизвестное науке животное.

Джослин проводил ее до верхней ступеньки.