– Я вас расслышала, – кивнула я. – Но, прежде чем я двинусь с места, дабы выполнить ваше бесподобное по осмысленности приказание, я все-таки хотела бы узнать, кто меня ждет и где.

Амбал выпялился на меня, и я была готова поклясться, что он пытается подумать! Во всяком случае, он нахмурил свой лоб и зашевелил губами, как будто пытался первый раз в жизни произнести слово «мама».

Конечно, слово это чрезвычайно сложное, и сразу у него ничего не получилось.

Он беспомощно оглянулся и гаркнул во всю мощь своих здоровых легких:

– Лена!!!

Я вздрогнула от его выкрика и подумала, что даже если упомянутая Лена в данный момент мирно почивает на самом отдаленном облаке, она уже наверняка должна примчаться.

Я продолжала стоять, скрестив руки на груди. Лена довольно долго не являлась.

Амбал совсем, похоже, растерялся и теперь озирался вокруг, переводя взгляд с меня на проснувшегося попугая, который не замедлил изречь, что он самый красивый, и тут же снова заснул.

– Неужели вам так трудно сказать, кто меня ждет? – тихо спросила я, окончательно решив добить несчастного своей безупречной интеллигентностью.

– Что ты кричишь? – вдруг услышала я женский голос. Неужели мой тихий вопрос был расценен, как крик?

Но слова были адресованы амбалу, а прямо на меня смотрела весьма неординарная особа.

– Она не хочет идти к нему, – мрачно пожаловался амбал.

Девица оглядела меня с ног до головы взглядом таким же ледяным, как вода у нас в душе летом, и фыркнула.

– Ну, так отнеси…

С этими презрительными словами она повернулась ко мне спиной, давая понять, что все бесценные указания она уже дала, а следовательно, разговор окончен.

Я ошалело смотрела на ее спину.

Ну и контингент в этом отеле, не приведи господи!

Заметив, что покорный воле этой красивой фурии амбал намеревается взять меня на руки, я стукнула его по рукам и сообщила, что так уж и быть, дойду сама.

Пока они сыграли один-ноль в свою пользу. Но только пока… Я двигалась по коридору, освещенному лампами дневного света, и твердо знала, что живой я им не дамся!

Лариков в очередной раз попробовал постучать в воротца небольшой дачки и развел руками.

– Похоже, дачный сезон закончился, – сказал он, пытаясь скрыть собственное отчаяние. – Никого. Пенс прислонился к «Судзуки» и курил.

– Ну здесь и эклектика, – заметил он, оглядывая окрестности Заманчивого.

Среди старых, типовых коттеджей возвышались замки, как бы подчеркивая свои персональные права на роскошь.

– Да уж, рядом с маленькими домишками эти красавчики выглядят весьма нагло и непристойно, – согласился Ларчик.

– Да мы бы тоже такие построили, – услышали они женский голос за спиной, – да вот проблема, когда мы тут застраивались, нам нельзя было строить так, как хочется. Не дай бог из общего ландшафта вылезешь…

Обернувшись, Лариков увидел симпатичную женщину с ведром, наполненным тем жизненно необходимым веществом, которое именуется «гумусом».

– Ищете кого-то? – поинтересовалась местная леди, перекидывая привычную тяжесть в другую руку.

– Давайте я вам помогу, – Пенс, не дожидаясь разрешения, отнял у женщины ведро.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– Мы действительно пытаемся найти дачу одной особы, – сказал Лариков. – Только фамилию не знаем… Понимаете, наша знакомая уехала к этой особе на дачу, и известно только, что ее зовут Лена.

– Лена? – женщина нахмурилась, пытаясь припомнить хоть одну Лену. – Лена, Лена… Тут есть две Лены, но их сейчас нет. Одной пятьдесят лет, другой – девять. Ваша знакомая какого возраста?

Конечно, Сашка могла подружиться с кем угодно. Хоть с девочкой девяти лет, хоть с дамочкой. Характер у Сашки подразумевает подруг любого возраста. Но с одним условием. Если эту особу не зовут Леной. У Сашки аллергия на это имя…