– Нет, к Кощею! – съязвила Кики. – К Горынычу, конечно! Я его хорошо знаю. Мы, лесные, все свои! Волшебные!..

Она на секунду остановилась и задумчиво почесала нос.

– Ну, в конце концов, что он мне сделает? Подумаешь, какая-то трёхголовая ящерица…

– А ты точно его знаешь?

– Ха! Да он мне как родной! Раньше на нашем болоте жил. Ну, пока в город не перебрался. И, заметь, тоже зелёный. Мне кажется, мы с ним дальние родственники.

Кики покрутила головой, давая возможность водяному получше рассмотреть её профиль.

– Я слышал, он к психологу ходит, – вспомнил Родни. – Проблемы у него: неконтролируемые приступы гнева. Чуть что – огнём дышит.

– Вот-вот, – отмахнулась кикимора, продолжая тащить водяного за собой. – Я на днях в компот перца сыпанула – думала, тоже начну огнём дышать. Говорю ж! Мы с ним почти родственники. Так что ты меня лучше не зли.

Дом Горыныча располагался рядом с городским парком. Это был просторный одноэтажный особняк с огненно-красной крышей, зелёными стенами и большими окнами в оранжевых рамах. Судя по цветовой гамме, Горыныч построил жилище себе под стать. Зелёные стены должны были гармонировать с его спиной, цвет оранжевых рам сочетался с чешуёй на брюхе, а красная крыша… Родни задумался, но так и не вспомнил, что у Горыныча было красным.

Парадное крыльцо выходило на оживлённую улицу, а задняя дверь – на парк, в котором в этот час уже никого не было. На город начали опускаться сумерки, и Родни мысленно прикидывал, как будет объясняться с родителями, которые уже наверняка вернулись с работы.

Соловьи перекликались среди деревьев. Дул лёгкий тёплый ветерок. Вечер казался на удивление мирным. Тем тревожнее было поглядывать на тихий с виду особняк и пытаться угадать, в каком настроении пребывает хозяин дома.

– Предлагаю подкрасться незаметно. А то мало ли… – прошептала Кики, увидев, что в доме горит свет.

– А вы точно знакомы?

– Шутишь? Конечно!

Кики легко перемахнула через невысокий забор и нетерпеливо уставилась на Родни, призывая поторопиться.

– Ну ладно, – сказал он. – Только имей в виду: Монетка волнуется.

– Скажи ей, пусть не дрейфует!

– Это ещё что значит?

– Да какая разница? Мне болотник один рассказывал, что так в кино говорят, – пожала плечами кикимора и потащила водяного к дому.

Оказавшись у крыльца, Кики задумчиво постучала себя по носу.

– В дверь ломиться не будем, – заявила она. – Может, он гостей не ждёт. Или его дома нет.

– Но свет горит, – Родни кивнул на большие окна.

Кики подкралась поближе, встала на цыпочки, зацепилась за подоконник и заглянула в окно.

– Вот ведь не повезло, – прошипела она.

– Что? Нет его? Какая жалость! – обрадовался Родни, намереваясь побыстрее улизнуть.

– Стоять! – скомандовала кикимора. – Дома он. На коврике сидит. Вот так…

Девочка отлипла от окна и уселась на землю, скрестив ноги, как йог, которых Родни видел в книжке про Индию.

– Медитирует, наверное? – предположил он.

– Понятия не имею, что это значит, но я Горыныча таким никогда не видела.

– Да это же во всех газетах было, – припомнил Родни и принялся объяснять. – Горыныч ушёл из леса и поселился в городе. Теперь он преуспевающий бизнесмен, вегетарианец и йог.

– Вот-вот, – поддакнула кикимора. – Я так и поняла, что он теперь преуспевающий фитнесмен, герпетарианец и йогурт. А что ты на меня так смотришь? Мы в лесу знаешь какие подкованные? У меня вот подкова от самого Конька-горбунка…

Внезапно дверь скрипнула и Родни с Кики оказались в полосе света, исходившего из дома Горыныча. Сам змей стоял на крыльце, и все его три головы, недовольно раздувая ноздри, смотрели на незваных гостей.