– Можно я открою? Я же пыль стряхивал.

Протянутая к ключу рука Юльки остановилась на полпути, и снисходительный голос позволил:

– Открывай.

Ключ со скрежетом лязгнул, и Федька, торжествуя, откинул крышку.

Выпирая наружу лохматым боком, из недр сундука упруго вспучилась свалявшаяся шуба из искусственного меха.

– Фу, – выдохнула Юлька с выражением разочарования, – я думала, там что-нибудь интересненькое будет.

Подумав, что в эту жару шуба как раз то, что надо, Федька вытащил её наружу, чуть не задохнувшись от крепкого запаха какой-то травы, которой были переложены упакованные стопками вещи.

Смешные туфли с гнутыми каблуками, две разномастные галоши, одна из которых почему-то была красная, три рваных шали, отрез тюля в чернильных пятнах и картонная коробка из-под обуви, в которой лежал серый фарфоровый слон с гравировкой на боку: «Лене от Оли в день окончания школы». Больше в сундуке ничего не было.

Осторожно вытащив статуэтку слона, Федька взял её двумя руками за бока, поднеся к свету, и, глядя на серый фарфор, вспомнил тесную однокомнатную квартирку, наполненную газом, и взмах лапы нахального кота.

– Да ведь этот слон такой же, какой разбился у соседки! – пробормотал Федька, предположив, что в прошлом веке магазины страны были заполнены стадами слонов, слоних и слоников.

– Давай поставим бабе Лене на комод. Наверное, она о нём забыла!

– Поставь, – равнодушно сказала Юлька, – кому нужна эта дребедень!

Но вдруг поднесла палец к губам, призывая к тишине. Юлькин взгляд был направлен в окно поверх Федькиной головы, а чтобы лучше видеть, она встала на цыпочки.

– Смотри, смотри…

Широко распахнутые глаза Юльки подчёркивали написанное на лице оживление, которое вызывалось тем, что было за окном.

– Мне не видно, скажи, что там? – Капля пота с Федькиного лба упала на фарфоровую статуэтку в коробке и медленно соскользнула вниз.