Чем выше он поднимался в верховья речки, тем больше становилось соплеменников. Его желудок и кишечник съежились, печень перестала вырабатывать желчь. Ферменты, расщепляющие белки, перестали вырабатываться, он прекратил питаться, жил за счет собственных запасов жира.

Некоторые парочки тайменей уже откладывали икру, а Меченый все поднимался вверх к истокам. Когда речка стала превращаться в ручейки, у самых ее истоков Меченый нашел себе подругу. Таймениха по-хозяйски сделала гнездо. Разбросав по сторонам песок и камушки своим хвостом, она вырыла привлекательную ямку. Для икры своей старалась. Агрессивность Меченого улетучилась, он стал обходителен и ласков. Меченый терся о её бока, заигрывал с подругой. Она не отвергала его ласки, отвечала взаимностью. Его голова кружилась в каком-то упоении, он чувствовал, что и её захлестнули чувства материнства. Таймениху затрясло в конвульсиях, она уперлась головой в камень, лежащий на краю выкопанной ею ямы. Меченный заметил, что пошла икра. Инстинкт подсказывал ему, что делать. Каким-то неведанным путем все передалось от предков. Он продвинулся чуть выше по течению и стал выпускать молоки, которые, сносимые течением в виде облачков, нежно окутывали икру. Икра сливалась в дымчатое облако с молоками и оседала на дно ямки. Таймениха, работая хвостом, тут же присыпала ее камешками, липкие икринки склеивались с грунтом, находя себе здесь отчий дом уютный.

Выбившись из сил, они завершили кладку, таинство закончилось для них. Таймениха сделала бугорок на месте ямки, тщательно засыпав камешками и песком свое потомство. Исхудавшие от долгой голодовки, с потрепанными плавниками они бок о бок скатывались вниз по речке. Их потомство должно было проклюнуться чуть позже.

Ниже по течению им подвернулась стайка мелкой рыбы, они перекусили ей немного. Их организм еще не восстановил все функции, отключенные на период нереста, но постепенно силы возвращались.

Теперь они ходили по реке вместе. Меченный рассказывал тайменихе о буйных ветрах, хлеставших речную ширь, о снежных метелях, царапавших лед, сковывавший реку зимой, о водопадах чистых горных рек. Но однажды она его прервала:

– Ты лучше расскажи, почему тебя называют Меченым?

И он поведал ей эту удивительную историю своего спасения рыбаком в то время, когда он был еще молодым и несмышленым. Он показал свой жировой плавник, вернее то место, где он должен быть. Рассказал и о тех встречах, которые происходили позже, о его дружбе с рыбаком. Таймениха отнеслась к этому двояко, она и верила, и не верила его рассказам, а тем более его дружбе с человеком, с тем существом, которое рыб ловит для того, чтобы потом съесть. Для нее, то, что человек ловил его, а потом отпускал, было непонятно. Дружба этих двух существ, живущих в разных стихиях, для неё была за гранью реальности и в то же время, как ни странно, она верила Меченому.

Он попросил у нее разрешения называть ее Милочкой. Она согласилась. Теперь им предстояло найти себе охотничьи угодья – место, где им хватит пищи и которое еще не занято каким-либо большим тайменем.

Воздух пахнет солнцем и улыбкой реки. Трава от умиления брызнула слезой росинок. Ребятня ходила с бреднем по протокам, ловили сорогу, чтобы вялить. Коля с Леней на «шестах», а Санька был в «загоне». Гриша помогал им, собирая рыбу: на лодке подплывал к ним, складывал в корзины. Сороги было вдоволь. Попавших в бредень щучек-шурогаек отпускали, ее за рыбу даже не считали. Денек стоял прекрасный, сияло солнце, зелень окружала речку.

Меченый учуял запах друга-рыбака, знакомый запах сносило течением с протоки. В это время Гриша привязав лодку к прибрежным кустам и, засучив штанины, ходил под берегом в воде. Таймень направился на запах, зачем, не зная, просто так, хотелось посмотреть на друга. Снизу по течению ребятня заводила бредень, перегородив протоку. Санька гнал рыбешку в бредень сверху. Хлюпая палкой по воде, пугал рыбу, не давая подняться по протоке, заставлял скатиться вниз на бредень.