Танцор невольно отступил от Даши на шаг, глядя на нее глазами испуганного олененка, – такого подвоха он от нее не ожидал!

– Если не в облом, давай сымитируем страсть. Ты же артист, чего тебе стоит? А за мной, ты знаешь, не убудет.

– Ладно, – с сомнением промямлил артист. – Я попробую. Только объясни поконкретней…

– Значит, договорились? – вдохновилась Землепотрясная.

И в тот же миг услыхала злорадные хлопки за спиной.

Заядлая стояла в дверях гримерной с перекошенной от самодовольства мордой, хотя обычно, обработав балет, всегда рысью бежала в зал ворковать с охранником Алексом. И чтобы подправить растекшееся от энергичного пения лицо, Даше нередко приходилось вытаскивать сотрудницу из кабины мужского туалета, где развивался ее бурный роман.

Даша раздраженно топнула ногой: вот подстава! Кто мог знать, что сегодня она залипнет здесь?!

– За лошиху меня держишь, да? – гадливо скривилась парикмахерша. – Ну что ты кому доказать хотела? Иди теперь, поцелуйся на прощанье со своим мопедом!

И Даша осознала вдруг странный факт: эта девушка ее ненавидит.

Конечно, они не были ни подругами, ни приятельницами, а всего-навсего сослуживицами, и цирюльница обожала бурчливо поучать ее, но она всегда беззлобно списывала все заядловские «фе» на стандартный стервозный характер. Их препирательства, так же как и сегодняшний спор, были для Даши лишь детской игрой в войну, участвуя в которой ты рискуешь получить максимум царапину.

– За что ты меня так не любишь? – недоуменно спросила она парикмахершу.

– За что?! – с ненавистью выпалила Заядлая в ответ. – А что, нормальный человек будет звонить мне из какого-то дебильного «Центра» и кричать, что он парня моего к себе приворожит? Ты, вообще, прежде чем что-то сделать, хоть раз головой подумала?! Ась?

– Мы пошли, – робко пискнул Сани, касаясь Дашиного плеча.

Музыка уже звала их на сцену.

Гордо выпрямив спину, чтобы подчеркнуть грудь и надменную посаду головы, Дображанская с застывшей поблажливой улыбкой смотрела на потную лысину борова, слюнявившего ее руку. Он поднял похожую на бильярдный шар голову и жадно заглотнул Катю взглядом.

«Смотри не поперхнись…» – неприязненно усмехнулась она про себя.

Боров казался ей жалким, похожим на голодного ребенка, которого вот-вот позовут к праздничному столу, и заранее пожирающего глазами тарелки с едой, не зная, за что хвататься в первую очередь.

Точно так же весь вечер Василий Федорович остервенело ощупывал взором ее грудь, шею, лицо, колени, зная, но все еще не веря, что эта женщина принадлежит ему.

Приняв его приглашение в ресторан, Катя без долгих предисловий высказала «Веселому начальнику налоговой» свою просьбу – столь хлопотную и трудноосуществимую, что было понятно: никто не станет просить о подобной услуге даром. Ему оставалось лишь осторожно намекнуть о цене.

И все же он не надеялся, что она согласится. Он начал верить в это только тогда, когда, стоя возле подъезда, Катя произнесла классическую фразу про «зайти, выпить что-то еще»…

– Так я могу рассчитывать, что вы не бросите слабую женщину в беде? – кокетливо-светски поинтересовалась Катерина.

– Конечно, – возбужденно затарахтел Василий Федорович. – Это мой мужской долг. Я вам всегда говорил: нам нужно чаще встречаться. И поверьте, Катенька, у вас не будет никаких, абсолютно никаких проблем.

Он мутно посмотрел на ее бюст, обведенный глубоким вырезом платья.

Она знала, что сейчас он тщится понять своим запотевшим от похоти умом, все ли светские приличия соблюдены и можно ли ему, наконец, приступить к долгожданной распаковке этого подарка судьбы?