– Так силком заставляют. Сочувствую.

– Говорят, всем живется плохо. Кому супчик жидок, а у кого жемчуг мелковат.

– Это не про тебя сказано, не беспокойся. И не про меня. Клариски сами кушают жиденькое и постное, но для работников физического труда жратву варят – ложка колом стоит. И повариха у них отменная.

– Так что ты вообще-то судьбой довольна, – наполовину утвердительно спросил Кьяртан.

– Ну, если не считать отсутствия потной грелки под боком. Счастьице ещё то, на мой взгляд. Причём ведь меня по сути силком имеют право с породистым самцом свести. Мягко так намекнуть на неизбежность послушания.

– Тогда… Как ты отнесешься к одному предложению?

– Какому?

– Сначала скажи. Аббатиса ваша ведь почтенная Бельгарда?

– Ну конечно. Твоя сводная сестра. Или тетка – это с какой стороны посмотреть.

– Фигура из того же набора, правильно? Не погляди, что такая вся из себя благостная.

– Угу. Мимо правил – ни-ни. До сих пор как вспомню, так вся шкура свербит.

– Ну вот. Я иду сейчас к моим людоедицам и докладываю, что в странствиях своих отыскал себе невесту. Как в сказке положено. И ни на ком больше не женюсь, хоть и впрямь меня убейте.

– А невеста – это я.

– Вот кого не хотел бы в жены – это такую редкую умницу. Верно! Ты некрасива…

– Спасибки еще раз.

– Не перебивай. Я только стараюсь глянуть на дело объективно. Их глазами. Слишком хорошо разбираешься в этой грязной новомодной технике… На редкость независима во взглядах…

– А они этого факт не потерпят.

– И к тому же какой из меня крепостной? Мне править надо, а не быть управляемым. Положим, я за тебя выкуп аббатисе предложу.

– А у тебя личные финансы имеются?

– Вот и она то же тебе скажет. До полного совершеннолетия – нет. Двадцать один год как штык – тогда пожалуйста. Однако если ты захочешь независимости ради покоя в твоей душе или вклад за себя сделать пристойный….

– Ну? – заинтересованно спросила Зигрид.

– По сугубо неофициальным каналам, – озорно ухмыльнулся Кьяртан. – Последний зуб даю. Мудрости. Один из двух уже рванули.

– Ладно, верю, допустим. И что?

– Давай заключим с тобой наступательно-оборонительный союз. В пользу нашего обоюдного безбрачия.

– Мне-то что с того за навар?

– Смотри выше.

– Это ж целая куча бабок. Откуда у тебя?

– Не бойся. Главное в смысле бабок, чтобы тетки о них не пронюхали. Договоримся – посвящу в тайну. По рукам?

– Э, а как же свидетели?

– Так согласна?

– Девушка кивнула.

– Бьярни! Ты нас слышал? Покажись-ка.

Кьяртан приподнял и отставил в сторону конец косы, и удивленная до крайности Зигрид увидела на конце ее как бы светлое мерцание. Оно поднялось столбом, уплотнилось – и оборотилось хорошеньким ребенком лет пяти от силы. Рыжие кудри, очень бледная кожа, а выражение мордахи – ровно такое, как у личинки на рукояти кинжала. И голый, как ангелок… или амурчик.

– Слушаю и повинуюсь, шефуня.

– А что до того было говорено – тоже слышал?

– Так, словно сквозь крепкий сон.

– Значит, от слова до слова. Я тебя давно раскусил. Тогда давай гони назад в свои ножны. Клятву с нас снимешь по установленной форме… Или нет, я тебя сразу в руку приму.

В ту же секунду юноша ухватил кинжальчик за рукоять.

– Давай твою мозолистую десницу. И не бойся, это почти не больно.

Он крепко уколол Зигрид безымянный палец на правой руке, потом себе – на левой. Соединил пальцы.

– Теперь Бьёрнстерн знает и хранит нас обоих. Замётано?

– Замётано.

Ну, далее следует история о том, как нас четверых усмиряли, взнуздывали, показывали фигу с маком и дулю в сиропе, вываживали на леске, как щуку, прогуливали на корде, точно лошадь, и поддергивали на лонже, будто неисправного акробата. Во всем этом ассортименте укрощения строптивых наш королек поневоле знал толк. Ну, только и мы все тоже. Ибо противостояли ему отнюдь не олухи, а такие же знатоки человеческих душ, весьма поднаторевшие в его личном королевском воспитании. И к тому же – весьма недоверчивые.