За ваши деньги – любые капризы. Только, на случай чего, не забудьте приберечь пару оболов настоящему Харону: тот же Бульвар преступлений хоть и был уже преступно предсказуемым – но за поддержание определённого качества и был ценим, – однако бедность, каковая встречается за уводящими от него поворотами, порождает уличное насилие. И отчего преступников не выставляют в человеческих зоопарках, почему бы не сделать – прямо так, в черте города – заповедник, где они бы грабили, убивали, насиловали друг недруга на потеху и нотацию публике, взирающей на них с ограждённых мостков и из-за хитрых стёкол, скрывающих зрителя. К чему их прятать по тюрьмам и разделять по камерам, если они и так только и ждут, чтобы, сотворив непотребное, вернуться в свои норы? Нет, их оттуда нужно выкуривать и оставлять на свету. В единую армию они всё равно не собьются: не хватит ни ума, ни воли – в том числе пойти против своей натуры, – а если и да, то всегда можно поднявших бунт придавить и раскидать бомбой. Идея паноптикума основана на незнании и механическом разделении, идея такого криминопарка – на знании и разделении естественном.

Мартин понял, что хмельно рассуждает вслух, а последние фразы явно привлекли лишнее внимание, но не запаниковал, а спокойно откашлялся и пригубил чего-то градусов эдак под пятнадцать. Ленивые доносчики, какие захаживали сюда, уже давно примелькались, и о них сразу предупреждали жестами, если не спроваживали. Кроме того, Мартину нужно было подтолкнуть Генри, слегка подзабывшего об уговоре, чтобы тот начал наконец-то закидывать удочку и искать выход на каких-нибудь чудиков. Может, потому территорией экспедиции и был выбран Холм. Может, он это и так делал, незаметно для всех посторонних, включая друга, которого тем самым стремился обезопасить от возможных и без того возникающих нежелательных взглядов. Но всё же вряд ли, скорее, эти измышления были вызваны сентиментальным алкогольным порывом. И потом, Генри сам виноват, ведь когда они первый раз пришли в это заведение, произошёл следующий диалог:

– Ещё одно место, где можно говорить два непечатных слова на «б»?

– И даже заказать два других! А вот и одно из них, – то была свободных нравов девушка, подрабатывавшая на раздаче харчей. Она-то и стала тем клеем, который присовокупил Мартина и Генри к остальной заседавшей – да и залежавшейся, прямо скажем, – братии. Впрочем, разговор с ней был весьма необременителен, хоть и полон пустой светскости местного пошиба. Была ли она, с учётом её вопросов, информатором? Нет, памяти ей явно хватало лишь на подсчёт сантимов – долги во франках были прерогативой хозяина пивной-сводной. Гетера просто любила звук голоса Генри и надеялась продолжить разговор уже наедине с ним и его мошной. Тут Мартин то ли хохотнул, то ли кашлянул и подкрасился в лице пунцовым от двусмысленности.

– Так как это ты, Анри, познакомился с тем зардевшимся мальчиком?

– Ты только не смейся… ну вот, ты уже, но я всё равно расскажу. Знаешь, что такое Гранд-тур? Нет? Есть такая забава, перекочевавшая от аристократии к более-менее крепким семействам: отправлять юнцов в турне по Европе. Ну, там, обязательные для культурного обогащения города и регионы, а кому и языковая практика.

– Как старомодно. Погоди, Анри, так ты из благородных?

– Ты не представляешь, насколько старомодно и утомительно в организационном смысле, – проигнорировал он вопрос, – ладно хоть с поездами быстрее выходит. И потом, если бы не это, я бы здесь не осел.

– Да, ты бы здесь не осёл! – проснулся за соседним столом какой-то шляпник.