Выдержав небольшую паузу, я произнес холодным, не наделенным совершенно никакими эмоциями голосом:

— Конечно. Вошёл в доверие к объекту. Девочка пригласила меня в гости…

— Хм! Вот как, а ты молодец, – перебил отец меня, довольно хмыкнув.

— Есть только одно «но»! Девчонка сирота…

Растерянность на его лице сменилась озабоченностью, а затем недоверием. Видеть растерянным моего предка прежде никогда не доводилось. Спектакль на миллион, честное слово.

Наверное, я бы даже порадовался такой его реакции, если бы он не прошипел нервно и зло, испепеляя меня взглядом:

— Врешь!

Вскинув брови вверх, я удивлённо посмотрел на него, не узнавая своего родителя.

— С чего вдруг? – решился привести веский аргумент. — Мне без разницы, каким объектом заниматься! Говорю, девчонка – сирота, более того, у нее диабет первой степени! Тебе это о чем-то говорит?!

— Диабет?! Послушай, ты уверен, что она тебя не разводит? Два промаха – это слишком! – и сквозь зубы он прошипел: — Я в жизни не поверю в то, что организация могла ошибиться! Что-то ты, сын мой, темнишь.

Его взгляд, недоверчивый и убийственный, больно ранил, да и интонация голоса оставляла желать лучшего.

Он сделал шаг ко мне, приблизившись почти вплотную, и, не моргая, пытался сканировать меня. Наверное, если сейчас смог бы залезть в мою голову, так бы и сделал, наплевав на какие-либо границы приличия. Ведь главное: достигнуть цели! Я не раз задавался вопросом, почему он так сильно зациклен именно на этом деле?

Хотелось сказать что-то обидное. Точно такое острое и ранящее, как его взгляд, который уничтожал последние крохи любви сына к отцу.

— Ну, конечно, кто я такой?! Всего лишь твой непутевый сын!

— Вот в этом ты прав! Видимо, я тебя сильно разбаловал. Превратился в холеного мажора, привык жить на всем готовом! Тачки, тряпки, бары… Да ты даже телку себе постоянную не можешь завести! – с презрением выплюнул отец.

— Заводят собак, папа. А мажора сделал из меня ты! И не потому, что мне этого хотелось. Ты хоть раз спросил, может, я хочу простой, обычной жизни? А не прыгать из города в город, из одной школы в другую – и так до совершеннолетия! О какой девчонке может идти речь? Ты мне своими переездами и манией сделать лучшим ловцом всю подростковую жизнь испортил!

— Да как ты смеешь?! – раздался грозный рык, и в следующий момент отец двинулся на меня с явным намерением применить что-то покрепче жесткого словца.

Проклятье. Никогда не думал, что отец попытается поднять на меня руку. В детстве случались, конечно, несильные шлепки по попе, но чтобы вот так, из-за ссоры... Желание ответить, дать, как говорится, сдачи, было настолько велико, что я тупо решил исчезнуть. Раствориться в ночи, укрыться под покровом темноты. Не знал, насколько это нормально и как часто такие разногласия встречаются в других семьях. Как по мне, отношения с отцом теперь было не восстановить.

Блуждая ночными улицами, я не заметил, как неосознанно пришел к дому Моники. Вычислив ее окно, довольно улыбнулся, так как там, к моему большому удовольствию, горел свет. Долго раздумывать не стал, просто поднялся, и рука сама по себе надавила кнопку звонка. Раздались торопливые шаги, и спустя минуту передо мной резко открылась дверь.

— Ты?! – откровенное изумление на лице Моники немного позабавило, и во мне неожиданно проснулся охотник. Безумно захотелось поиграть в кошки-мышки. Позажимать в углах, наслаждаясь ее запахом, безмерным смущением и пьянящими поцелуями.

Отец прав, я превратился в отпетого мажора, который только и думал, как бы захомутать очередную крошку.

— Я. Можно? – кивнул головой в сторону гостиной, всматриваясь вглубь квартиры.