– Так можешь только ты сделать. – сказала она, отправляясь вперед и ища глазами родителей.

– Да оставь ты их, – отмахнулся Лэндон. – Может они погулять вдвоем пошли. Без твоего постоянного контроля.

– Ага. Или им надоело слушать детские вопли о сахарной вате от семнадцатилетнего «малыша».

– Неудивительно, что родители сбежали. Ты и мертвого достанешь.

– Слушай, блондин, – Нина остановилась. – Я тебя что, держу? Иди куда хочешь. – Махнула рукой она. – А я найду папу и Сару. Пора домой. Нам завтра рано в школу, а им на работу.

– Несчастный ботаник, – проворчал Лэндон.

Он снял медведя с шеи и взял его подмышку.

– Просто позвони отцу. Телефон что ли не изобрели?

– Я, по-твоему, настолько тупая? Здесь сигнал не ловит.

Лэндон недоверчиво фыркнул, достав телефон.

– Внатуре!

Нина кивнула и огляделась. Ни Пера, ни Сары не было видно.

А Лэндон вдруг рассмеялся.

– Чего ржешь? – слегка нахмурилась Нина, посмотрев на него.

Лэндон криво усмехнулся, указывая пальцем вверх. Нина подняла голову, и заметила омелу прямо над собой. Они с Лэндоном стояли посреди аллеи с омелой.

– Да ты наверно шутишь! – всплеснула руками Нина.

А Лэндон сделав губы бантиком, наклонился к ней, хлопая при этом ресницами.

– Фу, – поморщилась Нина, положив руку ему на лицо и оттолкнув.

– Ну, давай, поцелуй меня, ворчунья.

– Я лучше жабу поцелую.

Лэндон прыснул.

– Принца что ли ждешь? – насмешливо поинтересовался он. – Наивная.

– Принца не жду.

Нина смерила Лэндона взглядом.

– Просто жаба гораздо приятнее. Чем ты.

– Да ладно, Мазарин. Не будь заразой. Давай, чмокни братишку.

Лэндон самодовольно улыбнулся, ткнув пальцем в румяную щеку.

– Это традиция, Мазарин, – нравоучительным тоном напомнил он. – Нельзя ее нарушать.

Нина скривила губы.

– У нас в Швеции омелу вешали над порогом дома. Для того, чтобы злобный тролль не мог попасть внутрь и причинить вред его жильцам.

Нина ухмыльнулась, кивнув на Лэндона.

– Видно, это не особо работает.

– Ха-ха, – беззлобно отозвался тот. – Ты хоть раз была в Швеции, шведка?

– Была дважды. Но я уважаю и чту традиции своего народа.

– У нас, американцев, традиция – целоваться под омелой, – сказал Лэндон.

– Это английская традиция, которую американцы получили от переселенцев, – заметила Нина. – И если уж быть точной…

Нина указала пальцем вверх, на омелу.

– Это даже не настоящая омела, а форадендрон желтоватый, ее родственник.

Лэндон притворно зевнул.

– Если бы занудство убивало, вокруг тебя бы все передохли.

Нина закатила глаза, и резко притянув Лэндона за ворот, чмокнула в щеку.

– Доволен, маньяк? – поинтересовалась она, отпустив его.

Лэндон усмехнулся.

– Чего мне быть довольным? – спросил он.

Хотя его тон говорил совсем об обратном.

– Ты мне всю щеку мне слюнями измазала.

– Пошел нафиг, – бросила Нина, выходя с аллеи, и вновь принимаясь оглядываться в поисках родителей.

– Смирись, Мазарин, – произнес Лэндон, идя позади Нины. – Они нас бросили.

Нина не обратила на него никакого внимания.

– М-м… что это за запах?

– Какой запах? Ты в туалет, что ли, хотел и теперь уже поздно?

– Да не… у меня щека после тебя запахла какими-то ягодами…

Нина обернулась, хмуро посмотрев на Лэндона.

– А ты думал, я за целый день ничего не поела?

– Где ты тут ягоды нашла? В лес, что ли, сгоняла?

– Я бриошь ела. Ягодный, – ответила Нина, снова направляясь дальше.

– Ты же не любишь сладкое? – поспешил за ней Лэндон.

– То, что я больше люблю колбасу, не значит, что мне не нравится сладкое.

– Я люблю клюквенный джем.

– А я разве спрашивала, что ты любишь?

– Вот мама говорит мне, подружись с этой…

Лэндон деланно откашлялся.

– Девочкой.

Нина фыркнула.