Майя хотела уж протянуть к проволоке ладонь, как вдруг почувствовала, что не может поднять ни правой, ни левой руки. Они будто приросли к ее телу.

В ту же секунду она вспомнила, что давно, в детстве, с нею дважды случалось такое состояние. Раз она хотела достать из пылающего камина красную звездочку, мелькавшую словно ей на потеху. Майе тогда было не более трех лет, и она забыла, что огонь жжется.

В другой раз девочка чуть не упала в пруд, мчась стремглав и в пылу веселья забыв о водоеме, и вдруг окаменела на месте, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Впоследствии Кассиний объяснил своей подопечной, что сам остановил ее и что, даже если его нет рядом, он хранит Майю издали.

«Помощь моя с тобой!» – вспомнились ей недавние слова невидимого друга.

– Нет, благодарю вас, лучше в другое время, – сказала она барону, едва владея собой. – Теперь жаль каждой секунды. Пожалуйста, устройте скорее ваш эксперимент. Мы с папа́ сгораем от любопытства.

«Сама предусмотрела или предупреждена тем, который с нею? – подумал де Велиар. – Хотел бы я знать наверное! Надо выпытать у отца ее. Но противник один из сильных! Один из сильных…»

Пока эти соображения втайне занимали его, въяве речи гостя, его улыбка и поспешность – все выражало искреннюю готовность сообразоваться с желаниями барышни.

Через пять минут все было устроено, и барон навел телескоп на одну из крупных звезд, еще довольно слабо мерцающих на западной стороне неба.

– Так как мы начнем наблюдения наши не для пользы собственно науки, а скорее для удовольствия, позвольте, дорогой коллега, уступить первую очередь даме, – с улыбкой предложил барон и, не дожидаясь ответа, обернулся к Майе: – Place aux dames! [5] Не угодно ли вам, m-lle Marie, полюбоваться?

Не без волнения и недоверия попробовала Майя пошевелиться: она боялась, что ей не будет позволено и смотреть в телескоп. Но нет: члены ее были свободны. Девушка беспрепятственно поднялась на ступеньку, взглянула в окуляр и замерла в очаровании.

Ей представилось сказочное небо, переливающееся разноцветными светилами. Иные сияли как брильянты, другие голубели светом прозрачной бирюзы или пылали багровым пламенем. Разнообразие и красота были бесконечны; но не того ожидала девушка.

– Как же так? – спросила она в недоумении. – Я думала видеть одну планету, а тут целое море очень странных, крупных и красивых звезд, но более ничего.

– Это потому, что я сначала показал вам атмосферу, небосклон той дальней планеты, которую вы сейчас увидите в подробности, если вам надоело ее небо… Позвольте на одну минуту. – И, став на ее место, Велиар направил трубу несколько вправо. – Вот, не угодно ли теперь полюбоваться.

Он отступил, и Майя снова приникла к окуляру. На этот раз пред ней была лишь часть, как показалось ей, неведомой планеты, освещенной радужной атмосферой. Планета плавала в прозрачных волнах эфира, как бы окутанная ими. Волны постепенно менялись, переливаясь всеми цветами, но окраска была так нежна, что не мешала разглядеть очертания местности, гор, гигантской растительности и светлых пятен – озер или целых морей. Не было заметно движения, но виднелись места, похожие на муравейники, а иные и на правильные клетки, весьма схожие с постройками в городских кварталах.

Майя рассказывала обо всем, что видит, по мере того как зрелище поражало ее.

– Неужели все эти линии и правильные четырехугольники образованы зданиями и городскими улицами? – спрашивала она. – Неужели та далекая жизнь подобна нашей и звезда эта обитаема и населена такими же людьми, как мы?

– Очень вероятно, – отвечал де Велиар. – Если и не совсем такими, то все же приблизительно нам подобными. Недаром же сотворены все эти миры! Большинство их, если не все, обитаемы, и тамошние жители, верно, как и мы, воображают себя царями мироздания, для которых создана Вселенная… Я покажу вам, если хотите, потухшую планету рядом с этой землей, ее луну, быть может. Вы тогда увидите, какая разница между нею и этой красавицей, полною сил.