– Меня, в общем-то, мало туда тянет… – продолжала Нина. – Шахматы, камин, чай – все лучше, чем какой-то грязный клуб с этой беспардонностью деревенских парней, и вообще… нет, я точно не пойду. Тусь, ну скажи!

Туся пожала плечами.

– Снобизм, Нинуль, нужно из себя изгонять, как дьявола. Хочешь, заедем по пути в церковь за святой водичкой? – сказал Даня.

– При чем тут снобизм? Там, в деревне этой, постоянно кого-то режут, куча пьяных… нас даже не защитит никто в случае чего!

– А я? – обиделся Даня.

– А ты и не заметишь, как нас украдут, пока будешь флиртовать с какой-нибудь девицей в лосинах и тунике.

Даня надулся и молчал всю дорогу, но Нина даже не обратила на это внимания: она все льнула к своим бабушке и дедушке, которых не видела целый год.

– Кошечка моя, как ты выросла! – все повторяла бабушка и, держа Нинино лицо в ладонях, целовала ее в обе щечки. – Тусечка, Даня, дайте я вас тоже поцелую. Дети, как мы вам рады! Ваша бабушка тоже хотела ехать встречать, но мы сказали, что раз мы нашу Ниночку встречаем, то и вас подбросим, не оставим… Вы, ребята, за бабушкой присматривайте, у нее вчера давление скакнуло…

Машина остановилась около большого двухэтажного дома с панорамными окнами на втором этаже. Все дружно вывалились из «Москвича», который дедушка упорно отказывался менять на более современный автомобиль.

– Забегайте к нам на ужин! – успела крикнуть бабушка, перед тем как двери дачи Дани и Туси закрылись.

– Обязательно, тетя Соня! – донесся до них Данин бас.

Все оставшееся время до ужина Нина купалась в любви и ласке бабушки и дедушки.

– Я пирожков напекла, будешь?

– Бабуль, я до ужина потерплю.

– Может, хоть один съешь? Ты худенькая такая…

– Не голодная, бабуль.

– Я по телевизору вчера видела, передача была… Девочка… одни кости, все на диетах сидела, думала, что толстая… Ты не вздумай!

– Бабулечка, да ты что, я обожаю покушать. Вот хочешь, прямо сейчас съем пирожок? Хочешь, два? – откусила. – Как вкусно… Обалдеть можно! – расцеловала бабушку в обе щеки, а потом и дедушку, читающего книгу здесь же, в гостиной, за компанию.

Сама не зная отчего, Нина завертелась в середине комнаты так, что голова закружилась, и со смехом упала на диван.

– Стрекоза! – сказала бабушка, любуясь Ниной.

Рядом с чемоданом послышалось жалобное мяуканье.

– Ой, бабушка, дедушка! – тут же спохватилась Нина, дожевав последний пирожок. – Про Любовь-то мы забыли совсем! – и бросилась к переноске, откуда обиженно на нее смотрели два голубых глаза.

– Про кого забыли? – не понял дедушка. – Это что за облако пушистое? – удивился он, когда Нина достала из переноски свернувшуюся в клубок кошку и прижала к себе.

– А это мы завели недавно, мама вам не говорила? Любовь. Не путать с Любкой!

– Ох ты, боже мой, дай подержу, – бабушка осторожно провела морщинистой, но всегда ласковой рукой по белой шерстке. – Интересная какая… Молодая еще?

– Молодая, – подтвердила Нина. – Я родителей уговорила мне ее сюда отдать. Что ей в городе делать, в душной квартире, а тут целый двор в ее распоряжении…

– И Джин, – сказал дедушка.

Джин – существо необыкновенное, приводящее в восторг любого, кто с ним знакомится. Огромная такса, по габаритам больше напоминающая пуделя среднего размера. Дедушка нашел его лет десять назад на дороге и забрал себе. Умный, сообразительный, смелый. Видимо, Джин очень боялся снова оказаться на улице и поставил себе задачу очаровать любого, кто вхож в семью его хозяев. С тех пор он верно несет службу, своих защищает и любит, а чужих нещадно гоняет.

– Джин умный, мы ему скажем Любовь не шугать, он и не будет… Дедушка, ты мне поможешь? Я как-то побаиваюсь их знакомить сама.