И вдруг – повезло: один из жителей, проживавший примерно в километре от места кражи, рассказал, что к нему в интересующее меня время заходил незнакомый мужчина и предлагал купить малиновый пиджак. Свидетель от покупки отказался, а вот приметы неизвестного дал достаточно подробные: средних лет, невысокий, коренастый, лысоватый мужчина, на руках – тюремные наколки. Фоторобот тогда мы делать еще не умели, но информация для размышления была уже неплохая. По-видимому, мы имели дело с ранее судимым злоумышленником, уже отсидевшим срок за подобное преступление.

Сделал вывод: недавно освободился и проживает где-то рядом. Хотя с детства помню поговорку, что «даже хорек не ворует, где живет». Вскоре нашел еще несколько человек, которым незнакомец предлагал купить костюм и даже того, кто купил у него этот злополучный пиджак. Как обидно было этому покупателю ворованного, когда я при понятых изымал у него это вещественное доказательство, ведь денег, потраченных на приобретение заветного пиджака, ему никто не вернет.

Оперативные работники в нашем общем кабинете по своей инициативе вели фотоальбом всех, кто попадал в поле их зрения. Фотографий в нем накопилось много. Пригласил я всех свидетелей к себе в кабинет и показал их – без суеты и спешки. Особо опасного рецидивиста Горелова узнали почти все приглашенные. Радостный спешу в кабинет к следователю Абдулову, очень опытному, с хорошим чувством юмора работнику, – он расследовал это дело и… получаю выговор за не процессуальное опознание. Получается, какой то «замкнутый круг»: чтобы найти преступника, надо показать людям его фотографии. Но сделав это, нельзя проводить официальное опознание, так как формально оно уже, якобы, произведено – но незаконно.

Нашел я этого Горелова, привез в свой кабинет и попытался склонить его к признанию – «расколоть», на сленге оперативников. Он спросил меня, сколько времени я работаю в сыске – видно почувствовал мой «непрофессионализм», в виде вежливого обращения, отсутствия угроз и рукоприкладства. А когда узнал, что работаю я опером всего пару месяцев, как – то даже обиделся, заявив при этом, что на зоне над ним будут смеяться. Ведь изобличил-то его, опытного вора, «зеленый» совсем оперативник. Пришлось буквально просить Абдулова продолжить беседу с Гореловым. Он согласился, а через час позвонил и обрадовал: тот признался в краже.

Ну, а на меня начальство, как говорится, обратило внимание. Кстати, тот контакт, на который пошел преступник, объяснялся просто. Оказывается, ранее следователь работал здесь же в отделе начальником уголовного розыска, и с незадачливым квартирным вором уже встречался. Друг друга они узнали. Вот и поговорили по душам… перед долгой разлукой.

Не выдам государственного секрета, если расскажу о своей первой вербовке в 1980году будущего агента под псевдонимом «Петров»…. Однако настоящие фамилии секретных помощников в моих рассказах, все – таки будут изменены.

Пришла как-то к нам в кабинет молодая, нагловатая женщина и заявила, что ее изнасиловали. По ее словам, она вместе со знакомыми, ранее судимыми Потаповым и Голиковым, выпивала спиртное на квартире одного из них, и они над ней надругались. Опять-таки, с ее слов, она не стала бы обращаться в милицию, если бы кто-то из них один покусился на ее честь, а вот вдвоем – обидно. Насильники, между тем, и не прятались, Мухин знал их обоих и вскоре они были у нас на опросе. Правда, в этот раз Михаил ушел с Голиковым в чей – то другой кабинет, а я с Потаповым остался в своем. Моему старшему товарищу, любитель женского тела признался в прелюбодеянии довольно быстро, а вот мой подопечный никак не желал рассказывать о своих похождениях.