Второй раз я проснулся, когда костёр уже горел, вода закипала и меня звали завтракать. Я был весьма смущён, неловко чувствовать себя соней, но, когда я спросил, почему никто не разбудил меня раньше, оказалось, что сегодня проспали все, кроме Драгина, и он один всё приготовил. Я присел напротив Артёма, протянул руки к огню. Произошедшее ночью казалось теперь нереальным, и я хотел было рассказать обо всём, чтобы повеселить компанию, но передумал: компания выглядела слишком пасмурно.

Небо оставалось затянутым облаками, и заметно похолодало.

– Ну что, сегодня – стоим? – Драгин задал вопрос всем, но взгляд его был устремлён на Артёма. Артём отрицательно покачал головой.

– Нет. Сегодня снова идём.

– Я не понял. Вчера впечатлений не хватило?

– Хватило. Но надо идти.

– Надо… Кому надо? Мне – не надо.

– У нас уговор, – тихо, но очень твёрдо сказал Артём, – Мы добираемся до места, и там вы можете стоять сколько угодно. Но добраться надо как можно быстрее.

– Насчёт быстрее мы не договаривались.

– Насчёт стоянок по пути тоже.

– Мне вообще без разницы, – пожал плечами Вася, – что здесь мокнуть, что там – индифферентно.

– Лаперуза?

– Драгин, ты, конечно, Вождь, тебе виднее, но если этот дождь будет идти две недели? Без перерыва? Ты сам говорил, что это возможно. Так и что? Две недели стоять?

– То есть, ты тоже хочешь идти.

– Да, – сказал я, не глядя на него.

– Я тебя понял, – холодно сказал Драгин, и я весь сжался. – Большинством голосов принято решение выдвигаться. Кто будет ныть, получит в рыло. Большинству ясно?

– Яснее некуда, – спокойно ответил Артём.

Мы уже начали привязывать свой багаж к палубе, когда с неба снова заморосило. Артём ждал нас на берегу. Его рюкзак мы привязывали последним. Я оглядел его, и мне показалось, что он совсем неподходяще одет: натянул плащ прямо поверх толстого шерстяного свитера и куртки, и это означало, что, во-первых, когда он начнет работать веслом, ему станет жарко, и во-вторых, если он все-таки вымокнет, ему будет не во что переодеться. С чего я вообще так о нём забочусь?! – подумал я, но спросил:

– Артём, что у тебя в рюкзаке?

Он испуганно потянул рюкзак к себе:

– В каком смысле?

– В смысле – из одежды. Ты вырядился, как бабка на рынок, и я гарантирую, что к вечеру ты вымокнешь и изнутри, и снаружи. Что ещё у тебя есть?

– Три футболки, толстовка, запасные штаны, тельняшка как у тебя, бельё, носки, – перечислил он скороговоркой, – и ещё один свитер, но он совсем тонкий.

Я сдержал улыбку.

– Молодец. Снимай куртку и свитер, и надевай тельняшку как у меня. Куртку и толстовку далеко не убирай, клади в рюкзак, на самый верх.

Он в нерешительности смотрел на меня, явно собираясь что-то возразить.

– Давай-давай. Самые тёплые вещи надо упаковать в гермы, чтобы вечером сухие были, понятно?

Он внимательно оглядел нас, отошёл на несколько шагов, и полез в рюкзак. Пока он отыскивал свою одежду, на берег взобрался Драгин.

– Чего застряли?

– Сейчас, Артём переодевается.

– Где раньше-то были? – риторически поинтересовался Драгин, и, вытащив мятые сигареты, закурил.

Тем временем Артём снял куртку, стянул с себя толстый свитер, под которым оказалась надета рубашка, и принялся натягивать тельняшку прямо поверх неё.

– Рыдание, – прокомментировал Драгин. – А рубашку снять не судьба?

Артём повернулся к нам спиной и начал расстёгиваться.

– Кузнечик стесняется, – почти беззвучно, потешно выпятив губы, прошептал Драгин, но я его понял, и мы заулыбались.

А стесняться ему, оказывается, было нечего. Вопреки ожиданиям, нашим взорам явилась худая, но весьма ладно скроенная фигура. Я даже ощутил укол зависти: эх, везёт «ботанам», всё от природы. Артём поспешно натянул тельняшку, повернулся к нам: