– В Крыму разок подъехала ко мне братва местная, было дело. – вещал Труба. – Еще в пятнадцатом году. Предъявили за расцветку. Мол, ты чьих будешь, пацанчик? Ха-ха… От бескультурья, видать, от малограмотности! Разобрались-то быстро. Сначала засветил "Loner'а" на спине. Люди, слава Богу, серьезные оказались, в понятиях, сразу вкурили, что я не цивил. Ну, пришлось пояснить мужикам за имперские цвета, у них тогда только красно-сине-белый триколор был в чести…

Я достал из своего рюкзака бинокль и опять направился к обрыву. Труба обратил внимание на меня.

– Оп-па, шеф, у тебя бинокль есть? Дай позырить!

– Пошли. Вместе позырим.

В бинокль остров можно было рассмотреть лучше. Базу, вернее, научно-исследовательскую станцию, о которой говорила Зоряна, нигде видно не было. Вообще ничего, созданного человеком, на острове не наблюдалась. По крайней мере, с утеса, на котором мы стояли. Никаких антенн, построек, дорог, даже маломальского намека на тропинку. Хм…

– Ну дай позырить, шеф! – канючил Труба, стоя рядом. – Я тебе еще одну цигарку сверну.

– Спасибо, не надо. На, смотри. – я передал ему бинокль. – Что видишь?

– Ух-х, красота! Красотища!!!

– Что еще видишь?

– Погоди, шеф. Ща все разглядим, поимей терпение…

Ладно. Наверно, с таким наблюдателем мне и правда остается только потерпеть.

– Шеф! Вижу! – вдруг заорал Труба.

– Ну-ка дай сюда! – я отобрал у него бинокль. – Где?

– Да вон, в самом низу, у воды. Видишь вход в пещеру? На правую стенку смотри.

Одну из береговых скал действительно рассекала довольно большая трещина. Расширяясь вниз, на уровне моря она открывала вход в пещеру. Рядом с ним торчала из воды отколовшаяся от основного массива огромная глыба и сильно ограничивала обзор. Волны нещадно бились о ее подножье, поднимая мириады брызг, что-либо разглядеть через которые было сложно. Но в редкие моменты относительного затишья внутри пещеры становились видны несколько автомобильных покрышек, закрепленных вдоль стены.

– Позвольте, молодой человек, я тоже взгляну.

Мы и не заметили, как к нам подошел Профессор. Я отдал ему бинокль. Он долго вглядывался в него, подкручивая колесики регулировок.

– Молодые люди, спешу вас обрадовать, я знаю это место. – Торжественно сказал он после паузы. – Сразу по прилету я никак не мог отделаться от ощущения дежавю. Какая поразительная усмешка судьбы! Я бывал здесь в свое время… Правда, давненько и с этого ракурса остров никогда не видел. Эта площадка, где мы все имеем честь находиться, называлась балкон любви. Многие младшие научные сотрудники мечтали здесь уединиться с младшими научными сотрудницами. Почему-то считалось, что это очень романтично. Но, слава Богу, никто из них не решился ради этого переплыть пролив и взобраться на скалу. Собственно, им бы этого и не позволили. Да-с, хе-хе… Как интересно жизнь иногда закручивает тебя в спираль…

– Закручивается, наверно, жизнь в спираль, а не человек, Проф? – Труба как-то вдруг протрезвел.

– Нет, наоборот, именно человек в процессе своей жизни закручивается в своеобразную спираль. Фигурально, конечно. Мы, люди, мало чем отличаемся от моллюсков. Вот, Nautilus pompilius, например. Он спасается от врагов, отрывая куски собственного тела и бросая их на растерзание преследователям. А мы, представители Homo, не побоюсь этого слова, sapiens, отрываем куски нашей памяти, а иногда и совести, и тоже отдаем их на поедание врагам, думая, что спасемся… В свою очередь, наши враги делают тоже самое, и мы травимся смертельным ядом, поедая куски того, что они нам кидают на съедение. Они травятся нами, мы отравляемся ими. Все просто. Взаимопроникновение врагов, круговорот яда в жизни. Враги, в данном случае, не обязательно американцы, – тут Профессор грустно улыбнулся. – это могут быть мужчина и женщина, например. Друзья тоже являются врагами, только со знаком минус, ну, и с точностью до наоборот и так далее. Вот мы с вами тоже враги. В общем смысле. Конкуренты.