В каком же случае дарования души могут быть соблазном? Когда жизнь по ним начнет матушку отлагать от таинств Церкви, сначала внутренне, а потом и внешне. Одно дело, когда люди, о которых пишет священник Александр Ельчанинов, не были церковны и, оставаясь за пределами Церкви, сохранились в дарованиях души. Иное – матушка, благодатью позванная в таинства, участница их в течение пяти-семи лет и теперь постепенно оставляющая жизнь непосредственного общения с Господом ради полноты общения с людьми.

Есть в этом другая тайна – тайна отступления. Хорошо, если это временное явление, нисходящая синусоида, чтобы потом опять начать восходить. Но может и увлечь.

«Кругом жизнь так идет, – пишет в другом месте священник А. Ельчанинов, – как будто и впрямь все благополучно на свете. Какую боль и раскаяние должен был бы вызывать грех, какую жажду покаяния и прощения должна была бы испытывать душа! Ничего же этого нет»15.

«Есть два рода людей, – пишет он дальше, – по их способности к духовному, – если не по опыту, то хоть пониманию.

Одни – в разговоре с ними язык прилипает к гортани – никакого отклика и резонанса: глухота и слепота. И это почти всегда люди благополучные, сытые, благоустроенные; они шутливы, остроумны, добродушны.

И другие, которые ловят каждое слово о духовном, способны к покаянию и умилению, до боли чувствительны к чужому горю – это больные, несчастные, умирающие. Раньше я боялся их, а теперь радуюсь всякой возможности быть именно в таком обществе16».

Дело как раз в том, что матушка не только дарования души имеет, но и веру. Оставаясь в одном, она призвана трудиться и умножать второе. Правда, призванность – не обязанность. Можно и не трудиться. Тогда неизбежно отступление. Но нужно знать, что тогда возможны скорби.

Господь, призвав, не оставит скоро. С долготерпением будет ходить за человеком, потрясая его то тем, то этим. Но тогда «не только страдания, посылаемые Богом, но всякое духовное усилие, всякое добровольное лишение, всякий отказ, жертва – немедленно размениваются на духовные богатства внутри нас; чем больше мы теряем, тем больше приобретаем. Вот почему «трудно богатым войти в Царство небесное» – потому что в них не совершается этого размена благ земных, временных, тленных, на блага небесные, нетленные. Мужественные люди инстинктом ищут жертвы, страданий и крепнут в отречениях. Многочисленные подтверждения этого в Евангелии и у Апостолов»17.

Значит, нужно учиться не только природное, но и христианское отношение иметь к скорбям. Но равно нужно и трудиться, чтобы идти на добровольное лишение ради благ небесных и не оставаться в довольстве своих богатств души. Нужно жить не только от богатств души, но и от веры, которою душа подвигается сверх природных своих возможностей.

Тем более нужно быть внимательной к себе матушке, занятой церковными делами по способностям и вере. У нее будет неучитывание, что дела Церкви могут совершаться из трех глубин: первое – из ревности духовной, второе – от сил души и третье – от души внешней: способностей, разсудка и эмоций. При этом будет ясное слышание последнего и нечувствие второго и первого. Это может стать причиной разных нестроений с сотрудниками по служению. Хуже того, умаление самого служения, выбор приземленных направлений при исполнении служения. Например, пению придание чувственности, иконописи – техники живописцев масляными красками, ремеслу – земности, чтению – художественности или, наоборот, бездуховной мерности и т.д., еще хуже – превозношение себя из-за способностей, жизнь в них, и оттуда – взгляд на все окружающее, как будто самое ценное – это предмет ее занятий.