– Три!!! – громко крикнула она и показала три пальчика на руке.

– Молодец! – почти в один голос мы произнесли с сестрой и похлопали ей в ладоши. Она засмущалась и побежала к папе, продолжая держать три пальчика вверх.

– Как она подросла. Мама с папой так скучают по ней, – сказала я, глядя ей вслед. – Они помнят её маленькой, когда вы уезжали, почти год не видели.

– Мы скоро опять приедем, я уже соскучилась по дому.

Я присела на кровать и обвела комнату взглядом.

– Такое всё красочное и яркое, – сказала я, – а у нас в детстве всё было однотонное, и белые пододеяльники, как я помню.

– Я сама выбирала обои и шторки с детским мотивом, – похвасталась сестра.

– Какая красивая и уютная детская!

– Мне нравится, что у нас во всех комнатах ковровое покрытие, очень удобно, когда в доме маленький ребёнок.

– Только странная планировка здесь. Когда заходишь к вам, то сначала идёт спальня, а потом зал.

– Да, мне тоже это не очень нравится, и поэтому дверь в спальню приходится всегда прикрывать, а то если кто придёт…

– А так по нашим меркам шикарная квартира, – сделала я комплимент. – Так вы ещё ведь не работаете с Рамизом?

– Мы ходим на курсы датского языка, в этом году закончим. Пойдёмте к столу, а то вы с Рамизом с дороги и, наверное, проголодались.

Мы все прошли в зал, где на столе ждал нас вкусный ужин – еда была необычна на вкус, в вазе лежали фрукты, которые я видела впервые… Потом были разговоры, разговоры…

Я совсем не чувствовала усталости от тяжёлой дороги, от недосыпания доброго времени суток: сначала самолёт, потом поезд, паром. Во мне всё горело и билось, энергия шла через край – всё было ново и необычно!

На следующий день мы пошли в парк и прогуляться к морю. Я нарядно оделась, а Танечка надела новое красивое платье, которое я ей привезла. Сестра достала из шкафа голубую шляпку для неё. Белый атласный бант на платье и голубая шляпка с белыми розочками на полях прекрасно гармонировали с её зелёными глазками и чёрными кудрями, подчёркивая её милое личико с розовыми щёчками. Мы вышли из дома, непривычный ветер развевал волосы, во дворе не было шумной детворы.

Мы шли по набережной, Танечка ехала впереди на велосипеде, за ней еле поспевал Рамиз, а мы с сестрой не торопясь шли сзади, но старались не отставать.

Взору открывались просторы залива с белыми мостами. На другом берегу среди зелени расположились красивой планировки виллы, мимо проплывали яхты с белоснежными развевающимися парусами на ветру, серебристые чайки кружились над морем на фоне лазурного неба, а белые перистые облака красиво отражались в морской синеве, соприкасая небо и море на горизонте.

Мы подошли к берегу. Удивительно было смотреть, как дикие утки подплывали со всех сторон, а рядом стояли прохожие и кормили их хлебом, бросая кусочки в воду.

– Таня, покорми уток, – сказала сестра, доставая из мешочка кусочки хлеба, оставшиеся после завтрака.

– Осторожно, не упади, – сказала я с улыбкой и взяла её за ручку.

Танечка внимательно смотрела, как уточки пёстрой окраски подплывали к ней, вытягивая свои блестящие темно-зелёные шейки, они крякали, раскрывая свои охристые клювы, и, плескаясь, разбрызгивали вокруг себя воду.

– Уточкам дай хлебушка, – я посмотрела на неё. – Ну, кидай уточкам! Ты что, сама кушаешь? Это же уткам! – сказала я смеясь. – Позови их: ути-ути-ути…

Таня крепко держала в руке кусочек горбушки и тихонько откусывала её, наклонив немного свою головку, думая, что другие не заметят, как она вкусно жуёт корочку хлеба.

– Танюшка, давай отломаем кусочек и бросим уточкам, – но, ещё крепче зажав в руке хлебушек, она помотала своей головкой.