– Ага, и сразу же кинулся девушку похищать?

– Почему сразу? Может, он тренировался.

– А вот это совсем плохо! Сколько этот неизвестный мог всего наворотить, а мы не знаем. Таких Аранов может быть уже десятки.

– Я так не думаю, – Роман повернулся в кресле и перекинул ноги через подлокотник. – Ну, может, пару планет переименовал, еще что-то по мелочи: кораблик там, девушку своей мечты…

– Ты, это, давай без намеков! – рассмеялся Матфей и уже серьезно продолжил: – Стакката переживает. Говорит, дело сложнее, чем кажется. Да и мне не по себе.

– Не раскисай, Матфей. Мы и не из таких передряг выбирались. Дельце, конечно, мутное, но ты сильно не паникуй. Делай все спокойно, как раньше, но посматривай по сторонам. Все равно сейчас одни домыслы, ничего конкретного.

– Эх, Ромка, рад я, что ты на «Увертюре» остался! Спасибо, дружище!

Внезапно распахнулась дверь и в медблок вихрем ворвалась взволнованная Мелодия.

– Ох, Матфей, хорошо, что и ты здесь! Представляете, Аран этот – не тот, за кого себя выдает! Это точно!

– С чего ты взяла? – удивился Матфей.

– Знаете, что он попросил меня раздобыть для него? – девушка сделала театральную паузу и для пущего нагнетания атмосферы поджала губы и пристально посмотрела на ребят.

– Что? – спросили Роман и Матфей хором.

***

Сквозь распахнутые окна слышался шум прибоя. Древняя бесконечная мелодия, тревожная и печальная. Ветер танцевал с морскими волнами, время от времени увлекаясь тонкой ажурной занавеской, отделяющей мир безысходной тоски от теплой и уютной комнаты. Вечерние лучи солнца робко скользили по массивной деревянной мебели, едва касаясь большого кресла, в котором застыла мужская фигура в мохеровом свитере. Мужчина сидел с закрытыми глазами, его лицо не выражало никаких эмоций. Левая рука сжимала хрустальный кулон, от которого по кремовым стенам разлетались радужные блики, а пальцы правой руки перебирали в воздухе воображаемые клавиши.

В глубине дома раздались приглушенные голоса. Затем умиротворяющую тишину нарушили звуки шагов. Мягкие, едва слышные – слуги, и нетвердые, раздражающе шумные – гостя.

Шаги смолкли в дверях, затем слуга почти беззвучно удалился. Визитер замер, не решаясь привлечь к себе внимание. Часы на стене мерно постукивали, отсчитывая секунду за секундой.

– Принесли? – не открывая глаз и не прекращая скользить пальцами по воздуху, спросил мужчина в кресле.

Его голос гармонично влился в окружающие звуки, словно часть симфонии.

Гость не сводил взгляда с бегающих пальцев хозяина дома. Ему вдруг показалось, что все вокруг наполняется музыкой. Тревожной, опасной.

– Кх… г-господин Анфор, п-простите, что потревожил. Вы сказали, что все будет, как мы договаривались. Я выполнил свою часть сделки. Но…

– Но?

Мужчина в кресле глубоко вздохнул, медленно открыл глаза и повернул голову к вошедшему. В дверях застыло безвольное, слабохарактерное существо мужского пола: слегка за сорок, дешевый поношенный костюм, фигура, привыкшая к покорности и раболепию. Типичный неуверенный в себе клерк. Всю свою бесполезную жизнь он лелеял мечту, которая даже теперь, буквально упав в его руки, так и не стала реальной.

Кресло качнулось. Господин Анфор поднялся, в руке блеснул кристалл. Гость не мог оторвать взгляд от радужных бликов и, лишь когда ощутил, как близко подошел к нему хозяин дома, испуганно поднял на него глаза. Взгляды встретились, и клерк сжался, теряя остатки самообладания. Серые, тяжелые, властные глаза Анфора пронизывали его насквозь. Отчетливо слышалась музыка. Она гремела всей мощью оркестра, и тут, словно виолончель, поющая первую партию, раздался мягкий, почти нежный голос: