– И вот я со своим верным слугой явился к вам и прошу о помощи, дорогой Селтис. Сначала мне нужно передать весточку Орамену, а потом покинуть Восьмой и весь великий Мир. Я должен предупредить брата и найти сестру. Вот какие унижения приходится мне терпеть. Моя сестра провела с этими Оптимами из Культуры вот уже восемнадцать лет и, если верить ее письмам, научилась таким вещам, которые даже вас могут впечатлить. Она стала кем-то вроде воительницы, насколько я понимаю. Так или иначе, она может иметь власть и влияние, которых нет у меня, или воззвать к чужим власти и влиянию. Помогите мне добраться до нее и предупредить брата, Селтис, и моя благодарность, клянусь вам, будет безграничной. Я законный король, хотя еще и не помазанник. Мое восхождение на трон – дело будущего, как и ваше вознаграждение. И при всем том, человек вашей мудрости и учености, несомненно, лучше меня знает долг подданного по отношению к суверену. Полагаю, вы понимаете, что я прошу лишь о том, на что имею полное право.
– Ну что ж, Фербин, – сказал старый схоласт, откинувшись на спинку своего стула и снимая очки, чтобы снова их осмотреть. – Не знаю, что для меня было бы неожиданнее: узнать, что ваши слова – чистая правда или что ваши способности к сочинительству улучшились в миллион раз. – Он снова водрузил очки на нос. – Откровенно говоря, я бы предпочел, чтобы ваши слова были выдумкой. Мне было бы спокойнее знать, что вам не пришлось наблюдать за этой сценой, что вашего отца не убивали, а регент – вовсе не чудовище. Но я склонен поверить вам. Я соболезную вам так, что это не выразить словами. Однако, надеюсь, вы понимаете, что я попытаюсь как можно больше сократить ваше пребывание здесь. Я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам, и отправлю одного из старших тьюторов с посланием к вашему брату.
– Спасибо, мой старый друг, – с облегчением сказал Фербин.
– И тем не менее вы должны знать, что о вас ходят всякие слухи, Фербин. Говорят, что вы бежали с поля боя и вскоре были убиты. И еще: теперь, когда вы считаетесь мертвым, вас будто бы обвиняют во множестве преступлений против государства и общества, серьезных и не очень.
– Что?! – воскликнул Фербин.
– Именно так, – подтвердил Селтис. – Судя по всему, вас хотят объявить дезертиром. А кроме того – на случай, если вы остались-таки в живых, – обесчестить вас, чтобы любой, кому вы доверитесь, тут же сообщил властям. Будьте же осторожны, молодой человек, который был мальчиком, и принц, который надеется стать королем.
– Бесчестие и подлость, – выдохнул Фербин, чувствуя, как пересыхает у него во рту. – Несправедливость и клевета. Невыносимо. Невыносимо. – Он почувствовал страшный прилив злости, так что даже руки задрожали, и с удивлением посмотрел на свои трясущиеся пальцы, потом проглотил слюну, со слезами глядя на старого наставника. – Вот что я вам скажу, Селтис. Я все время чувствую, что мой гнев уже не может стать сильнее, что он достиг пределов, за которыми станет непереносимым для человека, и все же ярость моя постоянно возрастает. И все это – из-за кучи испражнений по имени тил Лоэсп.
– Учитывая все сказанное вами, – заметил Селтис, вставая, – этому вовсе не следует удивляться. – Он подошел к шнурку, висевшему на стене за столом. – Хотите выпить?
– От хорошего вина не откажусь, – оживился Фербин. – Мой слуга предпочитает напитки, которыми я не стал бы мыть задницу своему рауэлу.
Селтис дернул за шнурок, вдалеке раздался звон гонга. Он снова подошел к принцу и сел рядом с ним.
– Значит, вы хотите, чтобы я попросил октов пустить вас в башню и доставить на поверхность.