Так или иначе, но никогда, ни в школе, ни в университете, Катя не принимала участия в концертах и всегда оставалась за кулисами. Как и сейчас. И даже несмотря на то что ее звали поучаствовать в сценках, Кошкина отказывалась. Под влиянием мамы в голове прочно засел комплекс: «А вдруг я опозорюсь?»

Все участники «Студвесны» и их помощники с раннего утра были на ногах, а к вечеру, когда и должен был проводиться праздник, уже порядком подустали и держались на кофе и адреналине.

– Фух, ну и жара!

Обмахиваясь тетрадками, Катя и Яна бухнулись в кресла первого ряда новенького, достойного больших концертов и театральных постановок актового зала. Да уж, не то что старый спортзал Катиной школы, где проходили все мероприятия. Тут и проекторы, и различные экраны для презентаций, куча аудио- и видеооборудования, которое Катя раньше в глаза не видела. Не чета их дым-машинке, порядком подуставшей на каждый праздник выдавать из себя пушистые клубы по наставлению директрисы.

– Поскорее бы все закончилось, – протянула Яна и, улыбнувшись самой себе, добавила: – И все наконец пошли на пляж.

– Снова хочешь полюбоваться Артемом? – хихикнула Катя.

– Ну… – замялась подруга и вдруг засияла ямочками на щеках. – Там все мальчики симпатичные были. Кроме Мишки Круглова, он что-то меня подбешивать начал. Все вертится и вертится вокруг в последнее время.

– Так, может, понравилась ему? Весна, в воздухе витает любовь и все такое. Ты бы присмотрелась. Ну а что?

– Вот еще. Где наш Мишка и где Артем, – тихо возмутилась Яна и вздохнула: – Ох, знала бы бабушка, что я заглядываюсь на мальчиков… Она до сих пор думает, что я живу в общежитии исключительно для девочек. Главное, чтобы ей никто не доложил, что такие пансионаты были популярными в позапрошлом веке, но никак не сейчас. – Она вдруг лукаво прищурилась и добавила: – Новенький, кстати, тоже ничего. Правда, Кать?

– Совсем обычный и ничем не примечательный. Да таких, как этот Аверин, пруд пруди. Нашла о ком говорить, – затараторила Катя, схватила с соседнего кресла папку-планшет, где крепились листы с текстом выступления, и стала лихорадочно их перебирать. – И глаза у него слишком черные. Прямо как у инопланетянина. Жуть.

– О, а вот и он! – воскликнула Яна, посмотрев ей за спину, и Катя тут же обернулась.

– Где?

Ни в дверях, ни в проходе никого не было. Все находившиеся в зале были либо на сцене, либо рядом с ней. Яна звонко рассмеялась, а Катя побагровела и почувствовала, как горят кончики ушей.

Она в негодовании откинулась на спинку стула и хлопнула папкой по коленкам.

Ну очень смешно!

– Вляпалась ты, Кошкина, в любовь, как школьник в чернила от потекшей ручки. Три теперь, не три, все равно пятно останется надолго. Если вообще выведется когда-нибудь.

– И вовсе нет!

– А вот и да. Думаешь, со стороны не видно, как ты пытаешься его внимание привлечь? Как поглядываешь искоса?

Катя насупилась и коротко фыркнула:

– Это все потому, что он мне совсем не нравится.

– Конечно-конечно! Мне можешь сказки не рассказывать, я же твоя лучшая подруга.

Катя прокашлялась и, пытаясь избежать дальнейшего разговора об Аверине, направила все свое внимание на сцену, где прогоняли в последний раз свой номер ребята с ее курса.

– Миша, давай по новой. Все фигня, – скомандовала она.

Низенький и грузный Миша Круглов, полностью соответствующий своей фамилии, кивнул и начал сначала:

– А вы слышали, что в магазине у факультета появились кассы самообслуживания?

– Да, и что? – продолжила Карина.

– Как что? Студентам филфака найти работу стало еще сложнее!

– Как хорошо, что мы на экономическом!