Все закончилось, когда я объявила Егору о своей беременности. Как это водится, произошло это неожиданно для нас обоих. Как только догадка моя подтвердилась, я, конечно, приняла решение оставить ребенка. Егора как подменили. Он забыл о трепетных фразах, что только со мной хотел бы иметь детей. И был безобразно категоричен в том, что иметь он никого не хочет. Сейчас к ним не готов. И будет готов не раньше чем через пять лет. Меж тем мне было еще тридцать. Но для первой беременности ─ уже. Никогда не забуду термин «старородящая». Прерывание беременности в таком возрасте могло бы привести к невозможности реализовать свой материнский инстинкт когда-либо. Я всерьез задумалась… И ─ аллилуйя! ─ выбрала себя. То есть ребенка, о чем незамедлительно сообщила Егору. Сказать, что он сильно удивился, ─ не сказать ничего. Я, тяжелея день ото дня, наливалась внутренней решимостью. Самка уступила место матери, но не Егора, а нашего будущего ребенка. Королева внутри меня оставалась на пьедестале, задремав на какое-то время. Все аргументы мужа разбивались, как волны об утес, о мою решимость и непреклонность. Он умолял, переходил к угрозам, что с ребенком уже никогда не будет так, как без него (как будто для меня это было не очевидно!), скорбел, впадал в депрессию, уходил из дома, возвращался ─ я была неумолима. «Ты можешь уйти, но ребенок будет! И больше я не желаю это обсуждать».

Конец ознакомительного фрагмента.