– Да, ― приглушенно произношу, держа дрожащими пальцами чайную ложечку. Монотонно размешиваю двойную порцию сахара в коричневатой жидкости и смаргиваю крупную слезу, падающую прямо в кружку.

Как бы холодно с ним не говорила, нутро плавится от досады. Завидую тем, кто легко отпускает людей из своей жизни. Мне же потребуются годы, чтобы исцелиться и вновь открыться кому-то.

Откровенно говоря, Маша ― моя единственная движущая сила; беспокойство за ее будущее является мощной мотивацией обрывать связи во благо. Да, боли избежать не удастся, но со временем станет лучше, легче. Непременно. Я в это верю. Настанет день, когда я едва-едва вспомню, из-за чего конкретно в этот момент больно так, что трудно дышать, а от слез перед глазами все выглядит размытым.

– Малыш, не руби сгоряча, ― на выдохе натужно просит Сережа.

Только так и нужно.

Я ждала его звонка. Убрала в потаенный уголок души надежду на примирение и оберегала ее, понимая, что это идет вразрез со здравомыслием. Сейчас я благодарна дням, проведенным в неизвестности, потому что с большой вероятностью вернулась бы к нему, позвони он мне в тот же вечер, или на следующий день.

– Береги себя, ― выдерживая ровную интонацию, говорю я.

– Нет… Нет-нет-нет. Вер, не делай этого. Скажи мне, где ты. Скажи! Я приеду! Я сейчас же приеду к тебе, и мы…

– Обратись за помощью в клинику. Я не хочу, чтобы ты погубил себя, ― искренне желаю ему, игнорируя негативное восклицание, рвущееся из динамика телефона. Сахар уже полностью растворился, но я продолжаю выводить круги ложечкой, вмешивая слезы.

– У тебя появился другой?

Я закрываю глаза.

– Честно скажи, а? Нашла себе кого-то? Поэтому так резво соскочила? ― нежелание мириться с моим решением сменяется совершенно беспочвенным обвинением. Ни разу за время наших отношений я не давала повода усомниться в своей верности Сереже. Он прекрасно это понимает, однако зачем-то вываливает эту чепуху.

– Нет у меня никого.

– Врешь, ― яростно дышит в трубку.

Ему жизненно важно выбелить себя. Ладно. Пусть так. Я устала спорить.

– Мне пора ложиться спать. Пожалуйста, не звони больше.

– Вера!..

– И… спасибо за все.

Я завершаю звонок и тут же удаляю его номер.

ВЕРА

― Как тебе школа?

Маша поет песенку и пинает туфелькой камешки.

– Здесь красиво, правда? ― я с улыбкой обвожу взглядом просторную территорию образовательного учреждения.

Двор разделен на секции ― для отдыха с всевозможными качелями для детей младших классов, ярко-зеленой аккуратно стриженой лужайкой, с лавочками и столами, и спортивные площадки для тенниса, футбола и баскетбола. Изнутри школа больше похожа на университет. В центре размещен трехэтажный атриум, который пересекают лестницы. Учебные классы светлые и большие. Кафетерий ― предел мечтаний. Двухуровневая библиотека, бассейн, оснащенный всевозможными устройствами фаблаб, классы для рисования, лепки и кулинарии, дюжина запасных входов и выходов для гарантии безопасного отступления в случае аварийной ситуации.

В детстве я бы все отдала, чтобы учиться в такой школе.

Однако Манюня, похоже, моих впечатлений не разделяет.

– Почему ты грустишь? ― я опускаюсь перед дочкой на корточки, поместив ее ладошки в свои руки. ― Расскажи маме. Тебе здесь не нравится?

– Нравится.

– Тогда почему на твоем прелестном личике я не вижу улыбку? Разве ты не хотела поскорее познакомиться с ребятами? Завела друзей? Давай, Манюня, поговори со мной. Что-то случилось? ― я закидываю ее рюкзак к себе на плечо. ― У меня сегодня выходной, съездим в парк аттракционов? Что скажешь? Набьем животы самым вкусным мороженым в мире.