Яйца готовила я. К этому привела незамысловатая цепочка событий, а все началось с того, что ротавирусная инфекция сразила и Марту. Повар, работающий с ней в тандеме, час назад заперся в уборной с внезапной болью в животе, а после его выпроводили за ворота, отправив на карантин во избежание распространения заразы

На время экстренных поисков достойной для его достопочтенного греческого величества замены гастрономического творца нужно было кого-то запрячь и приставить к плите. Опыт работы поваром у меня имеется, пусть это и не занесено в трудовую книжку. По первости в ресторане я несколько месяцев подрабатывала на кухне и набила руку, так сказать.

Поэтому, да. Завтраком для Александра занималась я. Не сказать, что это задание ввело меня в экстаз. Наоборот: я стояла у плиты с аналогичным выражением лица, что и у него сейчас.

Между прочим, на мои яйца еще никто не жаловался.

Господину Каррасу так же не нравится, как хрустит гренка, когда он пытается разрезать ее, держа в одной руке вилку, в другой нож. В конце концов, он бросает это дело, разгибая пальцы и бросая столовые приборы из серебра на стол. Морщит лоб и сдавливает переносицу, иллюстрируя полнейшее разочарование.

– Безобразие, ― по сложившейся традиции брюнет отодвигает от себя тарелку и залпом осушает стакан воды, что-то ворчливо бормоча об отсутствии Марты.

Да у него самое обыкновенное похмелье, а в таком состоянии даже еда, приготовленная профессионалами мишленовского уровня, будет отторгать одним только видом.

Уважаемому господину всего-то нужно меньше хлестать крепкие алкогольные напитки по ночам, чтобы вернуть способность наслаждаться вкусом качественных продуктов.

В обеденном зале царит гнетущая, почти бездыханная тишина. Елена Семеновна, работающая в его доме второй год, перемещается возле стола с фантастической беззвучностью, будто и не касается пола вовсе. С таким боссом не только летать научишься…

Не понимаю, зачем стольким домработницам здесь топтаться и глазеть на чью-то трапезу?

Александр встает со стула, придерживая бумажную салфетку у рта. Тщательно вытирается, словно чем-то испачкался, однако помимо бокала с водой так ничего и не подносил к губам. Я отклоняюсь от поведенческого канона и смотрю на него, а мои коллеги ― на свои туфли. Все равно он не обращает на нас и толики внимания.

Упс.

Вяло мажет взором и заостряет концентрацию на моих глазах.

Черт, попалась!

Это будет считаться моим четвертым «косяком» помимо якобы неудачно приготовленных яиц (о чем он не в курсе)?

– Что-то хочешь мне сказать? ― в резкой форме задает вопрос, и что-то вспыхивает в его взгляде. Безумная искра, словно он нашел способ вымещения клокочущего в нем раздражения. Вернее, цель.

Я  ― цель этого хищника.

Я ощущаю невербальную цепкую хватку его когтей на своей шее и откашливаюсь в кулак. В горле некстати першит.

– Я тебя развеселил? ― с пронизывающей сталью в голосе широкоплечий мужчина сверлит во мне дыру. ― Что-то кажется тебе смешным?

– Нет. Ничего. Я…

«Воздухом подавилась» ― собираюсь ответить, но Мистер Возмущенность перебивает:

– Я похож на клоуна, по-твоему?

Господи, нет… Какой нетерпеливый тип.

– Извините, ― все еще кашляя, произношу я. ― Можно… ― киваю на стол, ― могу я сделать глоток?.. Мне…

Плохо. Очень плохо. Надсадная перхота не отстает, доводит до слез.

Кто-то из прислуги громко и шокировано вздыхает, словно я не воды попросила, а потребовала у него отдать мне почку, или все его несметные богатства.

Он смыкает рот, хмурым и долгим взором скоблит мое лицо и, наконец, с барского плеча ― а конкретно скупым кивком ― дает добро покуситься на кувшин с фильтрованной водой, и я не удивлюсь, если она была доставлена ему прямиком из альпийского источника.