И Ты, обрекший меня и утаивший явное, чтобы тайным осветить разум мой, не оставляй меня, когда длится земной закат, и не ослепляй взора моего, который прозрел по Твоей воле».
Стихи этого сборника не имеют датировок (что является одной из характерных черт творчества поэтессы). Своим построением, делением на циклы с собирательными заголовками «Руфь» напоминает книги С.М. Городецкого «Ива» (1913) и «Цветущий посох» (1914). Но все главное Е. Ю. написала в своем предисловии, а стихи в книге – это красота слова, библейские образы, память о прошлом, надежда на воскрешение. Почему именно «Руфь»? Может, потому, что впервые она начинает ощущать себя как «вестницу слова Господа» и в письме к Блоку от 20 июля 1916 года пишет:
Настоящим прорывом, заложившим основу будущей христианской поэзии Кузьминой-Караваевой, явился последний стих сборника «Я силу много раз еще утрачу…». Это одно из лучших ее ранних стихотворений, в котором пророчески предсказана будущая судьба матери Марии:
Книга «Руфь» вызвала самые противоположные отзывы, литературные критики, далекие от религиозной темы, пытались объяснить сборник по-своему. Странно ли, что по выходе из печати положительных отзывов было мало? Книгу то ли не заметили, то ли, заметив, замолчали. Может быть, оттого, что для многих друзей поэтессы эта тематика была не по вкусу? В 1916 году, в разгар «военного патриотизма», слово «Руфь» не воспринималось даже наборщиками: в некоторых изданиях в библиографических отделах вместо «Руфь» было ошибочно напечатано «Русь».
Наиболее справедливую оценку сборнику дал Городецкий; старый друг поэтессы отозвался о книге летом 1917 года из далекого Тифлиса: «В плеяде поэтов, выдвинутых петроградским “Цехом поэтов”, Е. Кузьмина-Караваева занимает не последнее место… Принципы коллективной поэтической школы, господствовавшие в “Цехе”, пошли ей на пользу и создали еще одного поэта. После книги “Руфь” о Кузьминой-Караваевой можно говорить как о вполне определившемся работнике на черноземе поэзии. Именно слово “чернозем” вспоминается, когда читаешь ее стихи. Она вся близка земле, природе, глубоким и темным ее силам… Нельзя сказать, чтобы книга “Руфь” была легка для чтения. В ее образах много бывает стихийной грузности, земной тяги. Пытливая мысль часто идет путями извилистыми и дальними. Любители “легкого” чтения, иначе говоря книгоглотатели, не берите этой книги. Но все, кого беспокоит, тревожит и волнует психическая жизнь современной женщины, заблудившейся в противоречиях между свободным чувством и лицемерным бытом, все, для кого жизнь человеческая не кончается с последним ударом молотка в последний гвоздь, забиваемый в крышку гроба, найдут в стихах “Руфи” немало откликов и отзвуков на свои думы»