Иван видел, как шли годы, как за первым успехом последовал новый, как автор становился настоящей звездой российской литературы. Появлялись первые переводы на иностранные языки, получались всё новые, в том числе и международные, награды и премии, появлялись новые идеи, строились колоссальные планы, находились неожиданные решения. Но не было возможности всё это реализовать – безудержный творческий полёт оказался несовместим с прозаической реальностью.

Каждую новую, не подходящую к привычному формату идею и его издатели, и его читатели встречали в штыки. Любое отхождение от той формы, от того стиля, с которыми он в своё время завоевал популярность, не находили понимания. Читатели хотели уверенности, что, открывая каждую новую книгу любимого автора, они получат те же эмоции, увидят такое же захватывающее действо, снова смогут прикоснуться к любимым персонажам. Издателям же хотелось роста продаж, и им было совершенно некстати, что их самый прибыльный автор поглядывает в сторону не самых коммерческих жанров. Так что автору приходилось выдерживать постоянный двойной моральный прессинг, а решимости пробиваться к своей мечте во что бы то ни стало он уже в себе не находил. Он чувствовал себя как тот певец, который спел однажды, много лет назад, песню, ставшую шлягером, и теперь остаётся её заложником. Публике неинтересно, что у него есть множество других отличных песен, от него требуют петь только её, ту самую, легендарную. И никого не волнует, что самого́ исполнителя от неё уже тошнит, он им интересен только в одном амплуа, и поэтому поклонники никогда не позволят своему любимцу своевольничать.

Иван видел, как писатель раз за разом шёл на внутренние компромиссы, как он постепенно сворачивал на самый лёгкий путь, как сам лишал себя возможности выбраться из проложенной ранее колеи. Он переставал быть свободным в душе, он, сам того не замечая, переставал быть вольным художником. Его навыки владения словом оставались при нём, но настоящего вдохновения больше не было – лишь некий искусственно синтезированный его заменитель.

И снова шли годы, в свет один за другим выходили новые романы, как две капли воды похожие один на другой. Полюбившийся всем много лет назад главный герой менял имена и лица, но личность его просвечивала за каждой новой маской. События, хоть и происходящие каждый раз в совершенно новых декорациях, ходили кругами и становились всё более шаблонными. Неожиданные концовки становились всё более легко предсказуемыми. Тиражи росли, появлялись экранизации. Чтобы успевать жить и при этом укладываться в максимально сжатые сроки, к работе он всё чаще стал подключать литературных негров. Постепенно так сформировалась команда авторов, работающих с ним на постоянной основе. Давняя мечта стать великим писателем стремительно забывалась. Более того – вспоминая свои юношеские устремления, он теперь казался себе смешным и глупым. Думая об этом, он начинал испытывать странную неловкость, чувствуя себя так, словно его застукали за каким-то неприличным занятием. Душа его на этой почве всё ощутимей черствела и грубела. Иван видел, что с сегодняшнего дня писатель начнёт впадать в длительную, глубокую депрессию, из которой выйдет совсем другим человеком – в нём будет не найти черт того светлого юноши с прекрасными устремлениями, каким он был много лет назад.

Вдруг за спиной Ивана кто-то громко сказал:

– Чистая работа! Сколько лет этим занимаюсь, и никогда не приходилось видеть ничего подобного.

Иван вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял сурового вида мужик с сильной проседью, волевым подбородком и блуждающей на лице усмешкой. В руках он держал включенный планшетный компьютер.