Дело шло к вечеру, а нас с сестрой так и не выпускали из дома: были обеспокоены все, включая бабушку, дедушку и даже кота Маркиза. Поэтому мы вместе с отцом ставили ёлку, а сестрёнка с бабушкой Мартой занимались чем-то по хозяйству.

Наконец-то закончился этот день, и даже наступило очередное утро, а мне так и не давали покоя ключи мистера Лимо. И едва рассвело, я уже был на ногах.

Все ещё спали. Кроме бабушки. Бабушки вообще мало спят. У них тысяча дел, и делать их они предпочитают, когда остальные члены семьи «уже легли спать» или когда «никто ещё не проснулся». Я решил поступить так же. Пообщавшись с Мартой и получив от неё дежурный бутерброд с колбасой и сыром, я запил его сладким чаем и объявил, что сегодня в спортзале, где я занимался футболом, играют две команды из соседних районов. Всё. Мои объяснения о причине побега из дома были приняты, и я, схватив по дороге куртку и шапку, выбежал из квартиры.

В голове крутились слова мистера Лимо о ключах и о том, что нужно отыскать мадам Помпо. Зачем? И чем эта толстуха могла помочь? Мне нисколько не хотелось обращаться к ней за помощью, но я вспомнил, что у неё был второй ангел с бочонком, которого я сам ей и подал. Поэтому я немедленно отправился наверх. Вчерашняя женщина сказала, что живёт у мадам Помпо, в тридцать восьмой квартире. Это на пятом этаже. В нашем доме были довольно высокие ступеньки; вот если бы эта дама поднималась в квартиру своими собственными ногами, а не каталась на лифте весь день, то наверняка была бы стройнее. Зачем Лимо оставил мне ключи? В его жилище нет ничего ценного. И даже никаких животных, за которыми нужно было бы ухаживать, например. Включая рыбок. Пока я над этим размышлял, добрался до нужной двери. Что-то не хотелось мне звонить в эту квартиру. Даже руки вспотели…

Звонок прогремел, словно колокол на пожарной башне. Как можно жить с таким звонком?! Никто не открывал. Мало того, что толстая, так ещё и глухая… Я снова позвонил в колокол. Тишина. Но ведь там ещё есть гостья. Она вроде бы моложе…

Ключ в замке повернулся с лёгким щелчком, затем ещё раз, и жёлтая дверь плавно поплыла внутрь коридора. На пороге стояла Элиса Вон. Снова та же бирюзовая шаль с мягкими кистями, наброшенная на плечи… Элиса ослепительно улыбнулась:

– Доброе утро, молодой человек! Рада вашему визиту.

А я совсем не радовался её появлению и потому сообщил:

– Мне нужно увидеть мадам Помпо.

Женщина едва заметно повела бровью и снова улыбнулась:

– Мадам в «Миюславе». Будет с минуты на минуту. Проходите, вы можете подождать её прямо здесь.

Я не решался войти. Не мог, и всё тут!

– Ну, не стоять же вам на лестнице? Проходите, я угощу вас чаем. Кондитерская в двух шагах, и Помпо сейчас вернётся, – Элиса поправила сползающую с плеч шаль. Я обратил внимание на её изящные руки и на то, как она откинула на спину мешающую прядь волос. Элиса была совершенно спокойной и домашней. Как моя мама.

Я знал привычки хозяйки квартиры номер тридцать восемь. Сейчас, наверное, жуёт очередное пирожное за столиком у высокого окна с надписью «самые мягкие, самые тёплые булочки». И ещё парочку прихватит с собой. И багет. Длинный и поджаристый. И ещё четыре рогалика с черносливом. Ладно, подожду здесь, чтобы не маячить перед домом и не вызывать вопросов у родителей.

Элиса провела меня на кухню, где всё было готово к завтраку: на крахмальной скатерти стоял фарфоровый сервиз с розовыми цветами, салфетки для рук были кружевными, ложечки – позолоченными, а в хрустальной вазочке лежал сахар в форме сердечек. Пустой оставалась только двухъярусная пирожница на коротеньких ножках.